Страница:Шопенгауэр. Полное собрание сочинений. Т. I (1910).pdf/379

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


— 197 —

те, кто вне пещеры лицезрел истинный солнечный свет и действительно сущие вещи (идеи), не могут уже после этого видеть в пещере, потому что их глаза отвыкли от темноты; они не в состоянии уже хорошо различать силуэты и своими ошибками навлекают на себя насмешки других, никогда не выходивших из этой пещеры, от этих силуэтов. Точно также в «Федре» он прямо говорит, что ни один истинный поэт не может обходиться без некоторой доли безумия (стр. 317) и что всякий, кто в преходящих вещах познает вечные идеи, кажется безумцем (стр. 327). Цицерон тоже свидетельствует: «Демокрит отрицает, чтобы можно было быть великим поэтом без некоторого безумия; того же мнения и Платон» (De divin. I, 37). И, наконец, Поп говорит:

Великий дух всегда безумию сродни,
Стеною тонкою разделены они.

В особенности поучителен в этом отношении «Торквато Тассо» Гёте, где перед нами изображено не только страдание, характерное мученичество гения, как такого, но и его неизбежный переход к безумию. Наконец, факт непосредственной близости между гениальностью и безумием подтверждается биографиями очень гениальных людей, — например, Руссо, Байрона, Альфьери, и анекдотами из жизни других. С другой стороны, я должен сказать, что при своем частом посещении домов умалишенных я встречал отдельных субъектов с неоспоримо-великими задатками, и их гениальность ясно просвечивала сквозь их безумие, которое однако получило решительное преобладание. Это не может быть случайным, потому что, с одной стороны, количество помешанных сравнительно очень мало, а с другой стороны, гениальный индивидуум представляет собою редкое явление, превосходящее всякую оценку, — величайшее исключение в природе; в этом можно убедиться, хотя бы сосчитав действительно-великих гениев, которых создала вся образованная Европа в течение всех древних и новых веков и к которым надо причислить только тех, кто оставил творения, сохранившие вечную и нетленную ценность для человечества, — сосчитав, говорю я, эти единицы и сравнив их число с теми 250 миллионами, которые, обновляясь каждые тридцать лет, постоянно живут в Европе. Я не скрою и того, что знавал людей, — правда, не выдающейся, но несомненной духовной силы, — которые в то же время обнаруживали легкий оттенок помешательства. Отсюда следует, по-видимому, что каждое повышение интеллекта над обычным уровнем располагает уже, как