лище силы, которая грозит индивидууму гибелью и безмерно превосходит его.
Совершенно иным образом возникает оно, если представить в пространстве и времени простую величину, перед неизмеримостью которой индивидуум ничтожен. Мы можем первый род возвышенного назвать динамическим, второй — математическим, сохраняя таким образом термины Канта и его правильную классификацию; хотя в истолковании внутренней сущности этого впечатления мы с ним вполне расходимся и не признаем здесь никакого участия ни моральных рефлексий, ни ипостасей схоластической философии.
Когда мы теряемся в размышлении о бесконечной огромности мира в пространстве и времени, когда мы думаем о прошедших и грядущих тысячелетиях, или когда ночное небо в самом деле являет нашим взорам бесчисленные миры и таким образом неизмеримость вселенной невольно проникает в наше сознание, — тогда мы чувствуем себя ничтожно-малыми, чувствуем, что как индивидуум, как одушевленное тело, как преходящее явление воли, мы, словно капля в океане, исчезаем, растворяемся в ничто. Но в то же время против такого призрака нашего собственного ничтожества, против этой неправды и невозможности подымается непосредственное сознание того, что все эти миры существуют только в нашем представлении, что они — только модификации вечного субъекта чистого познания, того субъекта, которым мы себя сознаем, лишь только забываем о своей индивидуальности, и который есть необходимый, обусловливающий носитель всех миров и всех времен. Огромность мира, которая раньше нас тревожила, теперь покоится в нас: наша зависимость от него уничтожается его зависимостью от нас. — Все это однако не сейчас же становится предметом нашей рефлексии, а проявляется лишь как предчувствие того, что в известном смысле (который объясняет только философия) мы составляем одно с миром и потому нас не подавляет его неизмеримость, а возвышает. Это — предчувствие того, что Упанишады Вед многократно выражают в столь различных формах, — особенно в приведенном уже нами изречении: «я есмь все эти творения в совокупности, и кроме меня ничего не существует» (Oupnek’hat, т. I, стр. 122). Это значит подняться над собственным индивидуумом, это — чувство возвышенного.
Мы совершенно непосредственно получаем это впечатление математически-возвышенного даже от какого-нибудь пространства, которое хотя и мало в сравнении с мирозданием, но тем, что оно непо-
