которые необходимы были для того, чтобы так всецело погрузиться познанием в эти безжизненные предметы и воспринять их с такой любовью, — т. е., в данном случае, с такою объективностью.
Впечатление, какое производит настоящая ландшафтная живопись, в общем тоже относится еще к этому роду; но так как выражаемые в ней идеи, как более высокие ступени объектности воли, уже важнее и богаче смыслом, то объективная сторона эстетического удовольствия выступает здесь сильнее и уравновешивает субъективную. Чистое познание, как такое, не составляет больше исключительно-главного момента: с одинаковой силой действует и познанная идея, мир как представление — на значительной ступени объективации воли.
Но еще гораздо высшую ступень раскрывает живописное и скульптурное изображение животных; от последнего сохранились у нас значительные античные остатки: таковы, например, бронзовые и мраморные кони в Венеции, на Monte cavallo, на эльджинских рельефах, а также во Флоренции; там же — античный вепрь, воющие волки, далее — львы у венецианского арсенала; затем, в Ватикане — целая зала, наполненная преимущественно античными зверями и т. д. В этих изображениях объективная сторона эстетического наслаждения получает решительный перевес над субъективной. Правда, спокойствие познающего эти идеи субъекта, который укротил собственную волю, находится и здесь налицо, как и при всяком эстетическом созерцании: но оно не ощущается, потому что нас занимают тревога и страсть изображенной воли. Здесь выступает перед нашими глазами та самая воля, которая составляет и нашу собственную сущность, — выступает в таких образах, где ее проявление не покорено и не смягчено, как у нас, рассудительностью, а выражается более сильными чертами, и так наглядно, что это граничит с причудливым и чудовищным, — но зато и без притворства, наивно и открыто, при полном свете (на чем собственно и зиждется наш интерес к животным). Характерные признаки родов заметны уже и в изображении растительного мира, но они обнаруживаются только в формах: здесь же они становятся гораздо значительнее и выражаются не только во внешнем облике, но и в действиях, позе и жестах, — хотя все еще в качестве характера рода, а не индивидуума.
Этому познанию идей высших ступеней, которое в живописи мы получаем через чужое посредство, мы можем сделаться сопричастны и непосредственно — путем чистого созерцания растений
