Но как ни прост оказывается закон причинности, мы все-таки видим, что в философских учебниках, начиная с древнейшего и кончая новым временем, он по большей части выражен совсем иначе, — именно абстрактнее, и в связи с этим понимается он шире и неопределеннее. Там говорится приблизительно так: причина — то, посредством чего другое достигает бытия, или то, что вызывает другое, делает его действительным, и т. п. Уже Вольф выражается: «причина — это начало, от которого зависит бытие, или действительность другого существа». Между тем в причинности речь идет очевидно только об изменениях формы в непроисшедшей и непреходящей материи; а действительное возникновение, переход в бытие того, чего раньше совсем не было, невозможны. В приведенных мною примерах слишком широкого, превратного и ложного понимания причинного отношения, пожалуй, виновата главным образом неясность мышления; но, несомненно, в них иногда кроется и предвзятая цель, — именно теологическая; она уже издалека строит глазки космологическому доказательству и для того, чтобы ему понравиться, готова даже фальсифицировать трансцендентальные истины a priori, это материнское молоко человеческого ума. Нагляднее всего это проявляется в книге Томаса Броуна: Об отношении между причиной и следствием. Она, имея 460 страниц, уже в 1835 году дождалась четвертого издания, а затем вероятно еще нескольких, и, несмотря на свою утомительную профессорскую широковещательность, недурно трактует свой предмет. Этот англичанин совершенно правильно понял, что закон причинности относится только к изменениям и что, следовательно, каждое действие — изменение. Но что причина — точно также изменение и что, следовательно, вся причинность — только непрерывная связь следующих друг за другом во времени изменений, в этом он не хочет сознаться, хотя несомненно не мог этого не понимать. И вот он всякий раз крайне неудачно называет причину предшествующим изменению объектом, или даже субстанцией, и на протяжении всей своей большой книги, против своего крайнего разумения и совести, самым плачевным образом вертится как в тисках с этим совершенно ложным термином, который портит ему все его изложение, — и все это исключительно ради того, чтобы его трактат не пошел наперерез космологическому доказательству, которое кто-либо мог бы когда-либо предложить. Но какова должна быть та истина, для которой надо уже издалека расчищать дорогу подобными уловками!
Но что с своей стороны сделали для столь любезного космоло-
