тех условиях и препятствиях, которые, действуя на нее, побуждают ее к полному обнаружению всех ее свойств. Вот почему мы находим красивым, когда она низвергается, бурлит, ценится, снова подымается ввысь или ниспадает водяною пылью, или, наконец, искусственной струею направляется вверх: так, при разных условиях принимая разные формы, она тем не менее всегда остается верной своему характеру, — для нее столь же естественно пускать брызги вверх, как и хранить зеркальный покой; она одинаково готова и к тому, и к другому, смотря по обстоятельствам. И вот, чего гидравлик достигает с текучей материей, того достигает архитектор с косной, и это же самое удается эпическому или драматическому поэту с идеей человечества. Раскрытие и уяснение идеи, выражающейся в объекте каждого искусства, раскрытие и уяснение объективирующейся на каждой ступени воли — такова общая цель всех искусств. Жизнь человека, как она по большей части проходит в действительности, подобна воде в пруду или реке, как она чаще всего встречается; но в эпосе, романе и трагедии избранные характеры ставятся в такие условия, при которых развиваются все их особенности, раскрываются глубины человеческого духа, проявляясь в необычных и знаменательных действиях. Так объективирует поэзия идею человека, которой свойственно находить себе выражение в характерах, в высшей степени индивидуальных.
Венцом поэзии, как по силе впечатления, так и по трудности выполнения, надо считать трагедию, — чем ее и признают. Очень важно и знаменательно для общей мысли всего нашего исследования, что (целью трагедии, этой вершины поэтического творчества, является изображение страшной стороны жизни, — здесь показывают нам несказанное горе, скорбь человечества, торжество злобы, насмешливое господство случая и неотвратимую гибель праведного и невинного: это — знаменательное указание на характер мира и бытия. Здесь, на высшей ступени объектности воли, грозно выступает в полном своем развитии ее борьба с самой собою. Она проявляется в страдании людей, которое создают отчасти случай и заблуждение, эти властители мира, до того коварные, что кажутся преднамеренными и потому олицетворяются в виде судьбы; отчасти же оно вытекает из самого человечества, в силу скрещения индивидуальных желаний, в силу злобы и лживости большинства. Во всех людях живет и проявляется одна и та же воля, но проявления ее всегда борются между собою и терзают сами себя. В одном индивидууме она выступает сильнее, в другом — слабее, здесь — в большей степени, там — в
