in concreto, т. e. в виде чувства, понятна всякому, — до отчетливого, абстрактного познания разума; но решать эту задачу она должна во всех возможных отношениях и со всех точек зрения. В предыдущих трех книгах я пытался, со свойственной философии общностью, выполнить это с иных точек зрения: теперь, в этой книге, я намерен таким же образом рассмотреть человеческие действия; эта сторона мира может быть признана важнее всех остальных не только, как я выше заметил, для субъективного, но и для объективного понимания. При этом я останусь вполне верен своему прежнему методу обсуждения и на сказанное доселе буду опираться как на свои предпосылки; собственно говоря, я подвергну развитию, на примере человеческих действий, ту единую мысль, которая составляет содержание всего предлагаемого сочинения (как прежде развивал ее по отношению ко всем другим предметам), и тем приложу свои последние усилия, для того чтобы изложить возможно полнее эту единую мысль мою.
Указанная точка зрения и намеченный способ исследования уже ясно предваряют, что в этой этической книге не следует ожидать ни предписаний, ни учения о нравственных обязанностях; еще менее будет здесь дан общий моральный принцип, подобный универсальному рецепту для производства всяческих добродетелей. Не будет у нас также речи ни о каком «безусловном долге», ибо последний, как это показано в приложении, заключает в себе противоречие, — ни о «законе для свободы», который находится в таких же условиях. Мы вообще не будем говорить ни о чем «должном», так как об этом можно говорить только с детьми и народами в пору их детства, а не с теми, кто усвоил себе все образование эпохи, достигшей совершеннолетия. Ведь это явное противоречие — называть волю свободной и тем не менее предписывать ей законы, по которым она должна желать: «должна желать!» — деревянное железо! Но согласно всему нашему воззрению, воля не только свободна, но и всемогуща: из нее вытекают не только ее деятельность, но и ее мир, — и какова она, такой является ее деятельность, таким является ее мир: ее самопознание — вот что такое эта деятельность и этот мир, и больше ничего; она определяет себя и этим определяет их, ибо вне ее нет ничего, и мир и деятельность — это она сама: лишь в таком смысле она истинно автономна, со всех же других точек зрения — гетерономна. Наш философский замысел может стремиться только к тому, чтобы человеческую деятельность, столь различные, даже противоположные принципы, живым выражением которых она служит, истолковать и объяснить по
