мы достигли того, что обычно зовется характером, достигли приобретенного характера. Последний, таким образом, не что иное, как возможно совершенное познание собственной индивидуальности, — абстрактное, следовательно, отчетливое знание неизменных свойств нашего собственного эмпирического характера, знание степени и направления духовных и телесных сил, т. е. всех достоинств и слабостей собственной индивидуальности. Оно дает нам возможность исполнять, уже сознательно и методически, ту однажды навсегда неизменную роль собственной личности, которую мы прежде осуществляли бессистемно, и под руководством незыблемых понятий восполнять в ней пробелы, созданные прихотью и слабостями. Свое поведение, и без того необходимое в силу нашей индивидуальной природы, мы сознательно сводим теперь к ясным и всегда наличным для нас принципам, под руководством которых мы осуществляем его так обдуманно, как если бы оно было заученным, — и при этом нас ни разу не сбивает с пути мимолетное настроение или преходящее впечатление, нас не задерживает горечь или отрада какой-нибудь частности, встречаемой на дороге, и мы идем без трепета, без колебаний, без уклонений. Мы не станем уже теперь, как новички, выжидать, пробовать, бродить вокруг да около, для того чтобы увидеть, чего мы, собственно, хотим и что можем: нет, мы знаем это раз навсегда и при каждом выборе нам следует только применить общие положения к отдельным случаям, для того чтобы сейчас же прийти к решению. Мы знаем свою волю в ее целом и потому не допустим, чтобы какое-нибудь настроение или внешнее воздействие склоняло нас в отдельных случаях к таким решениям, которые противоречат ей вообще. Мы знаем точно также характер и степень наших сил и наших слабостей, и это предохранит нас от многих страданий. Ибо нет в сущности другого наслаждения, как употреблять и чувствовать собственные силы, и величайшее страдание — это сознавать недостаток сил там, где в них есть нужда. Если только мы доискались, в чем наша сила и в чем наша слабость, то мы будем стремиться к всестороннему использованию и развитию своих выдающихся природных задатков и будем всегда обращаться туда, где они пригодны и ценны, — но решительно и с самообладанием будем избегать таких стремлений, для которых у нас от природы мало задатков; мы остережемся предпринимать такие попытки, которые заведомо не могут быть удачны. Только тот, кто этого достиг, будет всегда и с полным сознанием оставаться всецело самим собою и никогда не попадет
