такою же необходимостью, с какою катится толкнутый шар. Свобода воли означает (только не в словоизвержении профессоров философии), что «для данного человека в данном положении возможны два различных поступка». Но что подобное утверждение — совершенный абсурд, это истина настолько ясно и строго доказанная, насколько это вообще возможно для истины, выходящей за пределы чистой математики. Доказательство этой истины, самое ясное, самое методическое, самое основательное и к тому же сделанное с особенным вниманием к фактам самосознания, с помощью которых невежественные люди мнят подтвердить приведенный абсурд, можно найти в моем конкурсном сочинении о свободе воли, увенчанном Норвежским Королевским Обществом Наук. Впрочем, в главном то же самое говорили уже Гоббс, Спиноза, Пристли, Вольтер, а также Кант[1]. Это конечно не мешает нашим достойным профессорам философии совершенно развязно, и как будто бы ничего не случилось, говорить о свободе воли, как о доказанной вещи. Скажите, пожалуйста, зачем по мнению этих господ существовали, милостью природы, названные великие люди? Не для того ли, чтобы они могли жить от философии? Не так ли? Но после того как я в своем премированном сочинении изложил этот вопрос яснее, чем это когда-либо делалось, и при том еще под санкцией Королевского Общества, которое воспользовалось и моим рассуждением для своих мему-
- ↑ „Какое бы мы ни составили себе, в метафизических целях, понятие о свободе воли, во всяком случае проявления воли, человеческие поступки, совершенно так же определяются всеобщими законами природы, как и всякое другое естественное событие“. — Идеи по всеобщей истории. Начало.
„Все поступки человека, в явлении, определяются его эмпирическим характером и другими содействующими причинами, согласно строю природы; и если бы мы могли исследовать до основания все проявления его произвола, то не оказалось бы ни одного человеческого поступка, которого бы нам нельзя было с уверенностью предсказать и из предшествующих ему условий познать как необходимый. С точки зрения этого эмпирического характера, таким образом, нет свободы, а между тем только по отношению к нему мы и можем рассматривать человека, если мы исключительно наблюдаем и, как это делается в антропологии, желаем физиологически исследовать движущие причины его поступков“. Крит. чист. раз., стр. 548 — I изд. и стр. 577 — V изд.
„Итак, можно допустить, что если бы мы были в силах проникнуть в природу мышления человека, как она проявляется и во внешних, и во внутренних поступках, настолько глубоко, чтобы нам были известны каждая, даже самая незначительная пружина его, а равно и все действующие на нее внешние побуждения, то можно было бы вычислять поведение человека в будущем так же точно, как солнечное или лунное затмение“. Крит. практ. раз. стр. 230 изд. Розенкранца и стр. 177 IV изд.
