все, вполне понимая друг друга, характеризуем в жизни словами доброе и злое, — показать, говорю я, это значение отвлеченно и философски-ясно, как звено нашей главной мысли.
Но сначала я восстановлю действительный смысл понятий доброго и злого, которые философскими писателями наших дней странным образом рассматриваются как понятия простые и, следовательно, недоступные анализу; я сделаю это для того, чтобы разрушить смутную иллюзию, будто они содержат больше, чем это есть на деле, и уже сами по себе означают все, что здесь требуется. Я могу сделать это потому, что я сам так же мало расположен прикрываться в этике словом добро, как раньше не прикрывался словами красота и истина, которым в наши дни приписывают особую «σεμνοτης» и которые поэтому нередко призываются на выручку; нет, я не буду строить торжественной физиономии, которая заставляла бы других верить, будто, произнося эти три существительные, я делаю нечто серьезное, а не обозначаю только три очень широкие и абстрактные, следовательно — вовсе не богатые содержанием понятия, имеющие весьма различное происхождение и смысл. В самом деле, кому из познакомившихся с современными произведениями не опротивели в конце концов эти три слова, хотя первоначально они и указывали на такие прекрасные вещи? Ведь тысячу раз приходится наблюдать, как всякий, совершенно неспособный к мышлению, думает, что сто́ит ему только во весь голос и с физиономией вдохновенного барана произнести эти три слова, чтобы изречь великую мудрость.
Объяснение понятия истинного дано уже в трактате о законе основания, гл. 5, § 29 и сл. Содержание понятия прекрасного впервые получило настоящее объяснение во всей нашей третьей книге. Теперь же установим действительное значение понятия доброго, или хорошего[1], — что может быть сделано очень просто. По существу своему это понятие относительно и означает соответствие известного объекта какому-нибудь определенному стремлению воли. Таким образом, все то, что̀ нравится воле в каком-либо из ее проявлений, что удовлетворяет ее цели, — все это, как бы различно ни было оно в других отношениях, мыслится в понятии хоро-
- ↑ Определение, которое Шопенгауэр дает ниже понятию gut, яснее для русского читателя, чем для немецкого, так как первый обладает синонимами добрый и хороший; оттого на этих страницах мы передаем немецкое gut не однообразно, а то одним, то другим из названных русских слов, — смотря по оттенку мысли.Примеч. переводчика.
