тивоположный случай с Евой Лаук, которая, родившись безрукой и безногой, при помощи одного только зрения достигла правильного воззрения внешнего мира так же быстро, как и другие дети (сведения о ней можно найти в 4-й главе II тома Мира как воли и представления). Итак, все это доказывает, что время, пространство и причинность не проникают в нас ни через зрение, ни через осязание — вообще, не извне; скорее, они имеют внутренний, поэтому не эмпирический, а интеллектуальный источник; отсюда следует и то, что воззрение физического мира по существу — интеллектуальный процесс, дело рассудка, которому чувственное ощущение доставляет только повод и данные для применения в отдельных случаях.
Теперь я докажу то же самое на чувстве зрения. Непосредственно данное ограничено здесь ощущением сетчатки, которое допускает, правда, много разнообразия, но все-таки сводится к впечатлению светлого и темного со всеми их промежуточными ступенями и к впечатлению собственно цветов. Это ощущение вполне субъективно, т. е. находится только внутри организма и под кожей; и не будь рассудка, мы сознавали бы его лишь как особые и разнообразные модификации нашего ощущения в глазу, не имеющие ничего сходного с формой, положением, близостью или отдаленностью вещей вне нас. Ибо то, что в зрении доставляется ощущением, это — только разнообразное возбуждение сетчатки, совершенно похожее на палитру со множеством пестрых красочных пятен; и ничего, кроме этого, не осталось бы в сознании человека, стоящего перед обширным и роскошным пейзажем, если бы у такого зрителя можно было внезапно, например, посредством парализации мозга, совсем отнять рассудок, но сохранить ощущение, — получился бы тот сырой материал, из которого рассудок раньше создал свое воззрение пейзажа.
А то, что рассудок из такого ограниченного материала, как светлое, темное и цветное, посредством такой простой функции, как заключение от действия к причине, может с помощью врожденной ему интуитивной формы пространства создавать неисчерпаемо богатый и многообразный видимый мир, — это основывается прежде всего на той опоре, которую дает здесь само ощущение. Она состоит в том, что, во-первых, сетчатка, как плоскость, допускает смежность впечатлений; во-вторых, в том, что свет всегда действует по прямым линиям и в самом глазу тоже преломляется прямолинейно; наконец, в том, что сетчатка обладает способностью непосредственно соощущать также и на-
