способности — разума. И до таких вещей мог договориться великий мыслитель! На стр. 553; V, 581 разум оказывается вдруг непременным условием свободных поступков. На стр. 614; V, 642 он состоит в способности отдавать себе отчет в наших утверждениях; на стр. 643, 644; V, 671, 672 он объединяет рассудочные понятия в идеях, подобно тому, как рассудок объединяет многобразие объектов в понятиях. На стр. 646; V, 674 он не что иное как способность выводить частное из общего.
Рассудок в свою очередь толкуется всякий раз на новый лад; в семи местах Критики чистого разума: на стр. 51; V, 75 он есть способность образовывать представления; на стр. 69; V, 94 — способность судить, т. е. мыслить, т. е. познавать через понятия; на стр. 137 5-го изд. он есть вообще способность познания, на стр. 132; V, 171 — способность законов. На стр. же 158; V, 197 говорится, что «он не только способность законов, но и источник основных принципов, согласно которому все подчиняется законам», хотя несколькими строками выше он был противопоставлен разуму, как единственной способности принципов. На стр. 160; V, 199 он есть способность понятий, на стр. же 302; V, 359 — способность объединять явления посредством законов.
Мне нет надобности защищать предложенное мною твердое, ясное, определенное, простое и согласное со словоупотреблением всех времен и народов объяснение этих двух познавательных способностей — против таких поистине путанных и неосновательных речей (хотя бы они и исходили от Канта). Я привел их только в виде иллюстраций к своему замечанию, что Кант строит свою симметрию и логику, не подумав хорошенько о самом предмете, который он таким образом трактует.
Если бы Кант, как я заметил выше, серьезно исследовал, чем оказываются эти две столь различные познавательные способности, из которых одна составляет отличительный признак человека, и что называется на языке всех народов и философий рассудком и разумом, то ему никогда не пришло бы в голову, не опираясь ни на какой исторический авторитет, кроме употреблявшихся в совершенно ином смысле intellectus theoretici и intellectus practici схоластиков, разделять разум на теоретический и практический и возводить последний в источник нравственных поступков. Равным образом, прежде чем отделять с такой заботливостью понятия рассудка (под которыми он подразумевает частью свои категории, частью все общие понятия) от понятий разума (так называемых «идей») и делать из того и другого материал своей философии, преимущественно
