все же больше отвечает своему понятию, чем названия остальных категорий. Уже качество, очевидно, выбрано лишь по привычке противополагать качество количеству, ибо для обозначения утверждения и отрицания оно взято довольно-таки произвольно. Между тем Кант, о чем бы у него ни шла речь, подводит все количества в пространстве и времени и все качества вещей, физические, моральные и т. д. — под рубрики категорий количества и качества, хотя между этими вещами и этими рубриками форм суждения и мышления нет ничего общего, кроме случайного совпадения произвольных названий. Нужно призвать на помощь все благоговение, возбуждаемое в других отношениях Кантом, чтобы не выразить своего протеста против подобных приемов — в резких выражениях. Дальнейший пример дает нам чистая физиологическая таблица общих основоположений естествознания. Что общего, на самом деле, между количеством суждений и тем, что всякое воззрение имеет экстенсивную величину? Или между качеством суждений и тем, что всякое ощущение имеет свою степень? Первое основывается на том, что пространство есть форма нашей внешней интуиции, а последнее есть не более как эмпирическое и сверх того чисто субъективное восприятие, почерпнутое из наблюдения над свойствами наших органов чувств. Далее в таблице, дающей основу для рациональной психологии (Крит. чист. раз. 344; V, 402), под рубрикой качества помещается простота души, между тем как это свойство — чисто количественное и к утверждению или отрицанию в суждении не имеет никакого отношения. Рубрика же количества заполняется единством души, которое, однако, заключается уже в ее простоте. Затем модальность привлекается к делу уже прямо комичным образом, а именно: душа стоит-де в отношении к возможным предметам, — казалось бы, что „отношение“ принадлежит к категории отношения, но последняя занята уже субстанциальностью. Далее, четыре космологических идеи, дающие материал антиномиям, сводятся также к рубрикам категорий, — о чем ниже, в критике антиномий. Несколько других, если это возможно — еще более резких примеров представляет таблица категорий свободы (!) в Критике практического разума; далее, в Критике способности суждения — первая книга, проводящая по четырем категориям суждение вкуса, и, наконец Метафизические основоначала естествознания, скроенные прямо по таблице категорий, что и является, вероятно, главной причиной того ложного, которое примешивается здесь и там к истинному и превосходному содержанию этого важного сочинения. См., например, в конце
