Относительно границ мира в пространстве доказывается, что если мир есть данное целое, то он необходимо должен иметь границы: заключение совершенно правильное, если бы только была доказана его верхняя посылка, — чего на самом деле нет. Целостность несомненно предполагает границы, и границы предполагают целостность: но то и другое принимаются здесь совершенно произвольно. — Что касается до антитезиса, то в этом втором пункте он не представляет столь же удовлетворительного доказательства, как в первом, ибо закон причинности дает нам необходимые определения лишь по отношению ко времени, а не к пространству, и ручается a priori только за то, что наполненному времени совершенно не может предшествовать пустое и что никакое изменение не может быть первым, — но вовсе не за то, что наполненное пространство не может иметь подле себя пустого. Поэтому насчет последнего невозможно никакое решение a priori. Однако трудность мыслить мир, как ограниченный в пространстве, заключается в том, что пространство само бесконечно и потому лежащий в нем пространственно-конечный мир превращается, как бы он ни был велик, в бесконечно-малую величину, — а в такой несоразмерности наше воображение встречает для себя неодолимую препону, так что ему остается один выбор: мыслить мир или бесконечно великим, или бесконечно малым. Это видели уже древние философы: „по словам Метродора, главы эпикурейской школы, нелепо, если бы на огромном поле родился один колос или если бы в беспредельном существовал один мир“ (Stob. Ecl. I. 23). Поэтому многие из них признавали (ibid., дальше) „беспредельное множество миров в беспредельном“. К тому же в сущности сводится и доказательство антитезиса у Канта, но только он обезобразил его схола-
в народной религии, не говоря уже о Ведах, и стараются выразить бесконечность этого мира явлений, этой призрачной ткани Майи, мифологически — посредством чудовищной хронологии, показывающей и относительность всех временных величин. Этот глубокомысленный миф состоит в следующем (Polier, Mythologie des Indous, II, 585). Четыре мировых периода, в последнем из которых живем мы, содержат 4320000 лет. Таких циклов из четырех периодов в каждом дне творящего Брамы 1000 и в каждой ночи его опять 1000. Его год имеет 365 дней и столько же ночей. Он живет, непрестанно творя, 100 своих лет: и когда он умирает, тотчас же нарождается новый Брама, — и так от вечности к вечности. Ту же относительность времени выражает другой, специальный миф (излагаемый Полье по Пуранам, II, 554): один раджа, пробывший несколько мгновений у Вишну, в его небе, замечает по своем возвращении на землю, что прошло уже несколько миллионов лет и настал новый период времени, ибо каждый день Вишну равен стократному повторению четырех периодов.
