зает, мышление теряет господство над поступками, и выходит, как говорится: scio meliora proboque, deteriora sequor или „le matin je fais des projets, et le soir je fais des sottises“; человек, руководится тогда в своих поступках не мышлением, а впечатлениями минуты, на манер животных, и его называют неразумным (причем этим не обозначается какой-либо моральный недостаток), хотя на самом деле у него отсутствует не разум, а применение разума к поступкам: до известной степени можно сказать, что у него разум только теоретичен, а не практичен. Он может быть при этом очень добрым человеком, помогать всякому несчастному, жертвуя даже своими собственными интересами, — и в то же время не платить своих долгов. На крупное преступление человек с таким характером неспособен, — ему не хватает необходимых в данном случае планомерности, притворства и самообладания. Но и высокой добродетели он тоже едва ли может достигнуть, ибо, при всей его природной склонности к добру, порочные и злые побуждения, которым он не может не быть подвержен, как и всякий другой, непременно перейдут у него в дело, коль скоро разум, выступая практически, не противопоставит им неизменных правил и твердых убеждений.
В качестве практического, разум выступает особенно в тех чрезвычайно благоразумных характерах, обладатели которых зовутся обыкновенно практическими философами и выделяются необычайным спокойствием как в неприятных, так и в радостных обстоятельствах, уравновешенностью настроения и неуклонным выполнением однажды принятых решений. На самом деле, преобладание в них разума, т. е. отвлеченного познания над интуитивным, и связанная с этим привычка смотреть на жизнь, при помощи понятий, озирать ее в общем, целом и крупном, — вот что делает их однажды навсегда знакомыми с приманкой минутного впечатления, превратностью вещей, кратковременностью жизни, тщетой наслаждений, изменой счастья и великими и малыми ударами судьбы. Поэтому ничто не приходит для них неожиданно; то, что они знают in abstracto, не поражает их и не лишает присутствия духа, когда встречается им в отдельных, случаях действительности, как это бывает с не столь разумными характерами, по отношению к которым момент, наглядное и конкретное, проявляют такую силу, что холодные, бесцветные понятия отступают у них совершенно на второй план сознания и они, забывая всякие правила и предписания, всецело отдаются аффектам и всякого рода страстям. Я уже сказал в конце
