Сдѣлавъ все, что я считалъ своей обязаностю сдѣлать по части приготовленія къ дорогѣ, я постарался найти средство поговорить съ императрицей частнымъ образомъ.
Я отправился во дворецъ въ такой часъ, въ который надѣялся застать ея одну. Я взялъ съ собой портретъ, осыпанный брильянтами, который она мнѣ заказала для графа Morris, посланника вѣнскаго двора, на восемь тысячь рублей.
Она очень похвалила работу. Я воспользовался минутой и сказалъ ей, что эти деньги были бы мнѣ крайне кстати на дорогу, такъ какъ я почти безъ денегъ, и еще попросилъ ее соблагволить выдать мнѣ собственноручную записку на полученіе отъ вице-канцлера Голицына такого паспорта, какого я отъ него пожелаю и позволить себя титуловать въ паспортѣ ея ювелиромъ, что избавило бы меня отъ многихъ задержекъ и придирокъ со стороны Сената, если мнѣ пришлось бы обратиться къ нему.
— «Видно надо сдѣлать по вашему, сказала она: ступайте, принесите мнѣ чернильницу и вонъ ту бумагу».
Я поставилъ чернильницу и положилъ бумагу передъ ней.
Она мнѣ дала записку къ вице-канцлеру и написала другую записку г. Олсуфьеву, которому приказала выдать мнѣ восемь тысячь за портретъ.
— «Вот и другая; довольны ли вы мною, спросила она. Кажется все для васъ дѣлаю. Думаете ли вы быть въ Парижѣ проѣздомъ?
Я отвѣтилъ, что надѣюсь увидать Женеву, родину мою, и будучи такъ близко отъ Парижа, я не премину проѣхать туда.
— «Ну такъ я вамъ дамъ двѣ медали съ моимъ портретомъ; одну вы отдадите отъ моего имени г. Даламберу, а другую г. Де-Вольтеру, женевскому гражданину. Желаю вамъ добраго пути и скораго возвращенія».
Я простился съ нею, цѣлуя у нея руку и благодаря за всѣ ея милости.
Я не могъ удержаться отъ слезъ и только съ трудомъ могъ скрыть ихъ прежде, чѣмъ вышелъ изъ комнаты.
Я тотчасъ же отправился къ вице-канцлеру князю Голицыну (Galizin), которому вручилъ записку. Онъ мнѣ сказалъ:
