Далѣе добавилъ: «Dites-moi, desirez-vous quelque chose? Не могу ли я вамъ быть полезенъ?»
Я отвѣчала, что по возвращеніи его благосклоннаго прощенія моему мужу, мнѣ не́чего больше желать и я этимъ совершенно счастлива. Опять перервали польскій и въ третій разъ онъ меня взялъ, чтобы опять спросить; не нужно ли мнѣ что̀ отъ него, и сказалъ эти незабвенныя для меня слова: «Je veux que vous soyez dans l’aisance!» (Я хочу, чтобы вы были въ довольствѣ)!» и съ нѣжною добротою проговорилъ: «Adressez-vous à moi comme à un père». (Обращайтесь ко мнѣ, какъ къ родному отцу)!
Послѣ этого спросилъ еще: «буду ли я завтра на маневрахъ». Я отвѣчала, что непремѣнно буду, хотя вовсе этого прежде не желала, боясь до смерти шума и стрѣльбы.
Немного погодя Кайсаровъ подбѣжалъ ко мнѣ и сказалъ: J’espère que vous devez être contente de votre soirée? (Кажется вы должны быть довольны этимъ вечеромъ?).
Маневры сорока-тысячнаго корпуса были за Двиной по ту сторону Московскаго форштадта, на огромномъ полѣ. Въ концѣ этого поля сооружена была весьма красивая галлерея, обвитая зеленью, — совсѣмъ сквозная: на сторонѣ ея, обращенной къ полю, былъ балконъ, съ котораго дамы смотрѣли на маневры, — а когда все кончилось — и въ нижней части галлереи накрыли столъ и всѣ съѣхались съ маневровъ обѣдать, то дамы, обратившись назадъ къ балюстрадѣ, могли видѣть обѣдающихъ.
Случай доставилъ мнѣ мѣсто прямо надъ верхнимъ концомъ стола.
Императоръ шелъ очень тихо и граціозно, все пропуская передъ собою старика Сакена, потомъ посадилъ его на первое мѣсто въ концѣ стола, по правую свою сторону.
Когда они усѣлись, заиграла музыка, очень хорошая, одного изъ нашихъ морскихъ полковъ, — и заиграла любимыя мои аріи вмѣсто увертюръ…
Формалистъ Лаптевъ, дивизіонный командиръ, весьма взволновался этимъ, особенно когда они заиграли прелестный русскій мотивъ съ варіаціями:
„Возлѣ рѣчки, возлѣ мосту…“
