былъ молчать, такъ каъ распоряженіемъ г. Завойко я лишенъ былъ права приказывать. Наконецъ, вполнѣ убѣдившись, до какой степени плоход дѣлаются распоряженія къ оборонѣ, я счелъ долгомъ солдата оставить въ сторонѣ оскорбленное чувство человѣка и обратиться къ г. Завойко съ предложеніемъ моихъ услугъ при защитѣ порта. Для этого я отправилъ къ нему письмо, въ которомъ выразилъ, что мнѣ болѣе 20-ти разъ приходилось быть въ дѣлахъ съ непріятелемъ, а потому, изъ числа наличныхъ офицеровъ, едва ли кто-нибудь въ состояніи замѣнить меня за недостакткомъ боевой опытности. Въ отвѣтъ на это письмо я получилъ разрѣшеніе. Приказъ по этому предмету состоялся утром 23-го августа. Вступивъ въ командованіе своей частью, я началъ съ того, что собралъ людей и въ краткой, одушевшенной рѣчи напомнилъ имъ лежащія на нихъ обязанности, причемъ поставилъ имъ на видъ ихъ нерѣшительность во время сбора для отраженія непріятеля 18-го августа. «Теперь, друзья, я съ вами», прибавилъ я, «клянусь крестом св. Георгія, который честно ношу 14 лѣтъ, не осрамлю имени команира! Если же вы увидите во мнѣ труса, то заколите штыками и на убитаго плюйте! — Но знайте, что и я потребую точнаго исполненія присяги — драться до послѣдней капли крови!....» — «Умремъ, — не попятимся!» былъ единогласный отвѣтъ ихъ. «Пѣсенники впередъ!» — крикнулъ я невольно одушевляясь, — и солдатики бодро, весело гаркнули пѣсню; «За царя, за Русь святую грянемъ пѣсню въ добрый часъ!» Распуская людей, я отдалъ приказаніе подточить штыки и осмотрѣть кремни и замки.
19 числа, во время похоронъ адмирала Прейса, англичане встрѣтили двоихъ американскихъ матросовъ съ судна, стоявшаго въ нашей гавани подъ національнымъ флагомъ. Матросы эти были посланы своимъ шкиперомъ рубить дрова, и тѣ, изъ сочувствія къ своей расѣ, взялись показать англичанамъ тропинку, удобную, по ихъ мнѣніямъ, для входа и овладѣнія портомъ[1].
- ↑ Такъ поступили американцы; а вотъ какъ повелъ себя, при подобномъ же случаѣ, русский матросикъ. 18-го числа, послѣ перваго дѣла, на рейдъ безпечно выплылъ съ кирпичнаго завода нашъ ботъ; на немъ былъ боцманъ Усовъ съ женою и двумя дѣтьми и трое гребцовъ. Начальство порта было столь непредусмотрительно, что не дало знать на заводъ, чтобы на рейдъ не выходили — такъ какъ появился неприятель. Матросики наши, сидя на ботишкѣ, приняли выстрѣлы непріятеля за привѣственные салюты и спокойно подлыли
