человѣка, настолько понималъ по-нѣмецки, что могъ объясняться съ своими господами[1].
Фуль былъ чрезвычайно добръ и ласковъ, а для секретарей посольства не начальникъ, а отецъ, въ особенности для старшаго, моего отца, къ которому самъ приходилъ вмѣсто того, чтобъ за нимъ присылать, причемъ старикъ каждый разъ являлся съ игрушками и гостинцами для дѣтей Фрейганга, которыхъ онъ и его жена баловали. Но взамѣнъ этихъ ласкъ, отцу моему, его любимцу, приходилось едва-ли не ежедневно выслушивать продолжительныя лекціи о тактикѣ и стратегіи и подчиняться настойчивому требованію Фуля, чтобъ онъ обучалъ старшаго сына, т.-е. меня, съ восьмилѣтняго возраста, латинскому языку[2]; при этомъ Фуль увѣрялъ, что „для каждаго человѣка, въ особенности же для военнаго, нужнѣе знать латынь, нежели какъ зовутъ рѣку, на которой построенъ городъ, въ которомъ родился“[3].
Радуйся братъ возлюбленный въ Христѣ, новый россійскій Лактанцій!
Я же радуюся, и спасенія и утѣшеній отъ св. Духа тебѣ прошу, и цѣлую тебя за премудрую, острую, и священную апологію противу врага церкви, отечества, и хитраго звѣря рыси.
Радуйся! Господь съ тобою. Твой о Господѣ рабъ убогій
13 дня мая 1824 года.
- ↑ По выѣздѣ генерала Фуля изъ Голландіи, Ѳедоръ Владыко, превратившись въ Fredreik'а Wladek'а, поступилъ камердинеромъ къ принцу Оранскому. А. Ф.
- ↑ Расположеніе генерала Фуля къ своему старшему секретарю имѣло, быть можетъ, отчасти причину и въ томъ, что послѣдній, по окончаніи своего воспитанія въ Петербургѣ и по вступленіи уже въ коллегію иностранныхъ дѣлъ, былъ студентомъ въ Геттингенѣ (одновременно съ Александромъ Тургеневымъ, Андреемъ Кайсаровымъ, Павломъ Соколовичемъ, Максимомъ Успенскимъ и Д. Яншинымъ) въ 1803, 1804 и 1805 гг. и слѣдовательно также былъ болѣе или менѣе латинистомъ. А. Ф.
- ↑ Вотъ что говоритъ М. И. Богдановичъ объ этомъ чудакѣ-теоретикѣ:
«Генералъ Фуль, перешедшій изъ прусскаго генеральнаго штаба въ русскую службу, считался между своими земляками геніальными человѣкомъ; но хотя ему нельзя было отказать ни въ умѣ, ни въ образованіи, однако же его свѣдѣнія были крайне односторонни. Погруженный въ щепетильное изученіе дѣйствій Юлія Цесаря и Фридриха Великаго, онъ не разгадалъ ихъ духа, не разъяснилъ своихъ свѣдѣній здравымъ изслѣдованіемъ и не дополнилъ ихъ понятіемъ о новѣйшихъ, болѣе близкихъ, военныхъ событіяхъ. Упражняясь весь свой вѣкъ въ трудахъ, непримѣнимыхъ ни въ чему дѣльному, онъ, въ продолженіи шестилѣтняго пребыванія въ Россіи, не изучилъ даже русскаго языка и не пріобрѣлъ на малѣйшихъ свѣдѣній о государственныхъ и военныхъ учрежденіяхъ Россіи. Императоръ Александръ имѣлъ большое довѣріе къ нему, пока не убѣдился въ его неспособности». (Истор. цар. Алекс. I. изд. 1869 г., т. III, стр. 175).