Марья Степановна была хорошенькая, веселая и привѣтливая барынька. Чрезъ нее или случайно я очень сблизился съ родственниками ея Тарновскими. Анна Николаевна Тарновская была молодая, миловидная и крайне привѣтливая женщика, она подружилась съ Е. К. и лѣтомъ я очень приятно проводилъ время съ Анною Николаевною, Марьей Степановной и Е. К. Маленькій сынокъ Тарновскихъ называлъ меня «Дядя Мися, тра та та». Въ 1843 г. Улыбышевъ прислалъ мнѣ свое сочиненіе о Моцартѣ. Я прочелъ часть этого сочиненія и изучилъ вновь всѣ оперы Моцарта въ оркестровыхъ партитурахъ. Замѣчанія и критика графа Віельгорскаго и эти упражненія возбудили во мнѣ критическій духъ, который еще болѣе развился впослѣдствіи.
Лѣтомъ того же года приѣхалъ изъ Москвы знаменитый арфистъ Девитте, ѣхавшій въ Англію, гдѣ онъ скончался въ слѣдующемъ году. Онъ игралъ очень отчетливо и его сочиненія были не дурны. Я безпрестанно видался съ нимъ, то у него, то у Владиславлевыхъ; наконецъ онъ провелъ вечеръ у Тарновскихъ.
Вскорѣ по отѣздѣ его я захворалъ, страдалъ нѣсколько мѣсяцевъ и наконецъ ввѣрилъ себя Гейденрейху, который вылечилъ меня.
Зимою прѣехали къ намъ Рубини, Тамбурини, Віардо-Гарсіа. Завелся итальянскій театръ: Віардо была превосходна, Тамбурини довольно еще хорошъ, Рубини пѣлъ иногда сносно, иногда же голосъ ему измѣнялъ, что доводило его даже до слезъ.
Между прочимъ дали Don Juan Моцарта; всѣ главныя роли были убиты, только Zerlina (Віардо) и Mazetto (Артемовскій) прошли отлично. Don Juan (Тамбурини) былъ вялъ и невыносимо оттягивалъ темпъ. Рубини тщился быть громовержцемъ и сладенькую каватину il mio tesoro пѣлъ, какъ пирата, грозя публикѣ и потрясая правой рукой. О другихъ умалчиваю, скажу только, что и капельмейстеръ нѣмецъ, а именно Ромбергъ (сынъ знаменитаго Андрея Ромберга), казалось, былъ въ разговорѣ противу Моцарта, котораго мастерское (хотя не образцовое) произведеніе заставилъ оркестръ играть вычурно и безъ энергіи. Публика и даже журналы вооружились противу
