Страница:1870, Russkaya starina, Vol 2. №7-12 and table of contents vol. 1-2.pdf/65

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


Петербургъ, гдѣ въ скоромъ времени я съ женою поселился на Конной площади, въ особенномъ, нами одними занимаемомъ домѣ. Вскорѣ къ намъ перебралась и тёща. Здѣсь я долженъ сказать, что Алексѣй Стунѣевъ не одобрялъ этого и не рахъ говорилъ мнѣ: «Ей, Michel, не бери тёщи въ домъ». Вообще, онъ ни въ чемъ непричастеъ былъ въ женитьбѣ моей и ея послѣдствіяхъ. Отчасти по самонадѣянности, отчасти по свойственной художнику лѣни заниматься хозяйственными дрзгами, а также изъ угожденія женѣ, я впустилъ въ мое семейство бѣдовую тёщу.

Несмотря на это, все шло хорошо, и такъ хорошо, что приятель мой Степановъ, нерѣдко навѣщавшій насъ, сказалъ мнѣ однажды: «Душа радуется, видя твое счастье; поздравляю тебя» — Искренно скажу спасибо, отвѣчалъ я, когда ты черезъ десять лѣтъ поздравишь меня.

Съ Степановымъ (Петромъ) я встрѣчался будучи еще въ пансіонѣ, у родственника нашего (мы были сами въ дальнемъ родствѣ), Ѳедора Степановича Кашталинскаго, потомъ видались пріятельски у князя Хованскаго и у моего пансіонскаго товарища Алексѣя Николаевича Астафьева, который теперь генералъ-маіоромъ при свитѣ е. и. величества.

Работа шла успѣшно; всякое утро сидѣлъ я за столомъ и писалъ по шести страниц мелкой партитуры, той самой, что́ у Энгельгардта. По вечерамъ, сидя на софѣ въ кругу семейства и иногда немногихъ искреннихъ пріятелей, я мало принималъ участія во всемъ меня окружавшемъ. Я весь былъ погруженъ въ трудъ, и хотя уже много было написано, оставалось еще многое соображать, а эти соображенія требовали не малаго вниманія, надлежало все пригонять такъ, чтобы вышло стройное цѣлое. Сцену Сусанина въ лѣсу съ поляками, я[1] писалъ зимою; всю эту сцену, прежде чѣмъ я началъ писать, я часто читалъ съ чувствомъ вслухъ, и такъ живо переносился въ положеніе моего героя, что волосы у самого меня становились дыбомъ и морозъ подиралъ по кожѣ.

Развитіе, по моему плану, этой сцены вполнѣ принадлежитъ барону Розену[2].

  1. Зачеркнуто: «помню какъ бы теперь».
  2. Рукою Кукольника написано: «NB. О Розенѣ» — а рукою Глинки: «NB. Не понимаю. Мимоза».