Ломакинъ, съ которымъ я тогда познакомился, тоже содѣйствовалъ моему труду; онъ приводилъ пѣвчаго Бѣликова (soprano), чтобы пробовать арию: «Не о томъ скорблю подруженьки», ритурнель которой игралъ на флейтѣ Тихменевъ. Гавріилъ Екимовичъ Ломакинъ собственными и постоянными трудами и талантомъ, достигъ почетнаго мѣста между преподавателями музыки и искренно любимъ и уважаемъ всѣми его знающими.
Прасковья Арсеньевна Бартенева была въ Петербургѣ. Черезъ нея или черезъ зятя ея Д. И. Нарышкина, устроили мнѣ оркестровую репетицію перваго акта моей оперы, въ домѣ князя Юсупова.
Оркестръ, хотя плохой, исполнилъ однако доволько хорошо; управлялъ имъ Іоханнисъ, который впослѣдствіи былъ театральнымъ капельмейстеромъ въ Москвѣ. Хоровъ не исполняли, а кое-гдѣ пѣлъ я, Бартенева и Волковъ. Несмотря на это, эффектъ инструментовки оказался удовлетворительнымъ. Это было великимъ постомъ 1836 года.
Въ ту же зиму, т.-е. съ 1835 на 1836 г., я познакомился актерами Петровымъ и Шемаевымъ, а потомъ и съ другими съ артистами русской оперы, и, мало-по-малу, началъ разучивать мою оперу. Гг. артисты проходили со мной свои партіи съ искреннимъ усердіемъ. Петрова (тогда еще Воробева), необыкновенно талантливая артистка, всегда просила меня пропѣть ей, каждую новую для нея музыку, раза два, въ третій — слова и музыку она уже хорошо пѣла и знала наизусть.
Несмотря на доброе расположеніе артистовъ, во время моихъ съ ними занятій, дѣло не обошлось безъ сплетенъ и неудовольствій. Директоръ театровъ Александръ Михайловичъ Гедеоновъ писалъ мнѣ письмо съ незаслуженными мною выговорами, — будто бы я заставляю артистовъ пѣть въ комнатахъ, гдѣ слишкомъ накурено табакомъ и что-де отъ этого ихъ голоса портятся. Я досадовалъ, но все-таки продолжалъ разучку партій.
Въ мартѣ 1836 года, графъ Михаилъ Юрьевичъ Вельегорскій устроилъ у себя репетицію перваго акта оперы[1]; партии пѣли артисты, а хоры не помню какие имѣнно пѣвчие, только
- ↑ «За что ему вѣчное спасибо». — Помѣтка на полѣ копіи карандашемъ.
