изъ дежурнаго, малаго певчаго, изъ двухъ истопниковъ и несколькихъ сторожей и дровосековъ, дабы они, по его словамъ, праздны дома не оставались; а посему, такъ какъ я оставался дома, то мне одному настояла необходимость, сверхъ предписанныхъ мне должностей, приниматься своеручно за метлы и щетки, за почистку столовыхъ ножей, подсвечниковъ, тазовъ и проч., не разделяя ни съ кемъ сей чести. За все сие сперва совестился я приниматься, но видя, что всего сего требовалъ отъ меня архиерей безъ церемонии, на силу опомнился, что мне рокъ судилъ, безъ суда, попасться въ чорную работу. При всякомъ приёме за сии работы, мечталось мне какъ въ горячке и звенело в ушахъ: «помни, что ты имеешь съ архиереемъ одну душу, и что ты теперь у него кабинетный секретарь». Между темъ, кабинетный секретарь и общая душа стесняли чувствительную иль слабую мою душу до глубкой унылости; ибо, хотя я родился и росъ въ бедности, однакожъ чувствовалъ въ высочайшей степени, что природа меня не сотворила рабомъ, и что сама она противится теперешнему моему жребию. Правило «молись и трудись» мне было известно, но я верилъ ему не слепо. Я разумелъ, что оно принадлежитъ человеку благородному, должностному, гражданину, и проч., а не рабу, или невольнику, снеящему подъ игомъ саморавия. Однакожъ, не выпущая изъ памяти архиерейскихъ, при принятии меня, обнадеживаний, мечталъ я въ свое облегчение (сие называютъ, не зная почему, надеждою, безъ которой, уверяютъ насъ же называльщики, будто бы и жить нельзя), что неприличная и непринадлежащая мне работа владыке моему въ примете, что не хочетъ ли онъ испытать мое терпение и трудъ и что, наконецъ, прекращающая все поземельныя работы зима, возвратитъ въ своимъ должностямъ весь архиерейской штатъ, и темъ поставитъ меня на пъедесталъ кабинетнаго секретаря, имеющаго съ архиереемъ одну душу. Но сия мечта была не что иное, какъ мечта. Въ одинъ день после полудня, когда я занимался около белья, считая бело иготовя въ мытье чорное, прибежалъ ко мне архиерей запыхавшись, и въ зельной ярости оглушилъ меня громогласнымъ вопросомъ: «былъ ли ты сегодня въ церкви?» Я въ страхе и трепете, противъ неожиданнаго грома, ответство-
