когда я не былъ къ нему такъ близокъ, то странная его натура не столько мнѣ была подозрительна. Я сообщилъ мое подозрѣние выше-упомянтуому мною К. Вышеславцеву. «Ты этимъ не шути, отвѣчалъ онъ мнѣ. Я помню, продолжалъ Вышеславцевъ, когда покойный преосвященный новгородский Димитрий Сѣченовъ назначилъ его на пропоѣдь, то онъ надъ сочинениемъ оной съ ума сошолъ и былъ долго боленъ» *). Хотя такая вѣсть меня еще не удостовѣрила, однако приложа [к ?]ъ ней образъ архиерейского поведения, она увеличила мое подозрѣние. Вскорѣ за симъ услышалъ я (не подавая уже повода къ сей материи), города Путивля отъ священника Стефана, бывшаго прежде при архиереѣ служителемъ, что преосвященный часто бываетъ сердитъ въ безпамятствѣ, и часто говоритъ безъ надобности и понятия, подобно лунатику. Отецъ Степанъ былъ постарше меня вдвое. Онъ примѣтя, что я ничего ему не отвѣчаю, продолжалъ: «я вижу, что ты мнѣ нн вѣришь! Посмотри же, какъ архиерей одинъ будетъ въ кельи во время новомѣсячи, и прислушай! Ты увидишь, что я тебѣ не солгалъ». § 17. Новомѣсячие. Преосвященный избавилъ меня отъ терпѣния. Въ первое новомѣсячие примѣтилъ я, что онъ сердитѣн и задумчивѣе обыкновеннаго, и чаще началъ меня бранить за умаление волосъ. Я уже не думалъ болѣ и пимѣчать, какъ, сверъ моего недуманья, случилось мнѣ, будучи въ буфетѣ, услышать разговоръ, происходивший въ гостиной. Зная, что нѣтъ никого съ архиереемъ, вскочило мнѣ на умъ новомѣсячие, вслѣдствие чего взялся я, по наставлению отца Стефана, посмотѣть и прислушать. Изъ темнаго буфета, сквозь стеклянныя и недотворенныя двери, виднѣе и слышнѣе мнѣ было, нежели изъ-за кулисъ, и абие очи мои узрѣвши и уши услышаша сицевая: Архиерей, ходя по гостиной горницѣ, то съ важностию, то съ скоростию, говорилъ нѣсколько тихо; потомъ, остановившись вдругъ, крикнулъ:
- ) Онъ тогда былъ иеромонахомъ и учителемъ въ новгородской семинарии синтаксическаго класса. Г. Д.
