оффиціанты, лучшіе музыканты. Наконецъ, наступилъ день 25-го іюля. Въ теченіе утра постоянно пріезжали къ намъ съ поздравленіями. Приглашенія на балъ разсыпались самымъ обильнымъ образомъ. Съѣздъ былъ назначенъ на 8 часовъ вечера. Пріемъ гостей дѣлался во внутреннихъ комнатахъ. Въ назначенный часъ садъ заблисталъ безчисленными огнями. Отъ дома къ танцовальной галлереѣ въ саду вела особо устроенная аллѣя, живописно иллюминованная. Танцовальная галлерея представляла море огня. Надъ входами, съ четырехъ сторонъ, горѣли разнообразные щиты. Деревья обвѣшаны были разноцвѣтными фонарями; лужайки усыпаны шкаликами и плошками. Когда все было готово, я далъ знать отцу. Онъ взялъ подъ руку мою жену и чрезъ рядъ внутреннихъ комнатъ двинулся къ выходу въ садъ. Двери въ садъ были закрыты. За нимъ потянулось все общество попарно. Съ приближеніемъ длиннаго польскаго, онѣ мгновенно распахнулись, и массы огня ослѣпили всѣхъ. Картина, дѣйствительно, была восхитительная. Южная ночь была, какъ говорится, чернѣе воронова крыла. Погода съ начала вечера стояла тихая до такой степени, что ни одинъ листочекъ не колыхался. Я просто торжествовалъ и мысленно благодарилъ, за такую удача, благосклонное небо, которое одной дождливой тучкой могло уничтожить всѣ мои старанія и великолѣпный праздникъ замѣнить скандалом. Польскій прошелъ подъ звуки прекраснаго оркестра, по расчищеннымъ и приготовленнымъ дорожкамъ сада и затѣмъ вошелъ въ танцовальную галлерею, гдѣ и начались танцы, по программѣ, заранѣе мною составленной.
Едва кончилась первая кадриль, какъ явилось обстоятельство, грозившее уничтожить не только весь мой праздникъ со всѣми его затѣями, но и весь милый пріютъ моего отца. Въ то время, какъ я, какъ нѣкій полководецъ во время битвы, занятъ былъ какими то распоряженіями, старшая сестра моя торопливо подошла ко мнѣ съ словами: — «Посмотри, что это?» Я взглянулъ по направленію, которое она мнѣ указывала, и ужаснулся. Изъ самаго огромнаго щита, укрѣпленнаго на главномъ входѣ въ танцовальную галлерею и освѣщаемаго изнутри многими свѣчами, валилъ дымъ и въ то же время на полъ лилась струя стеарина. Я мгновенно сообразилъ страшную опасность. Нечего и говорить, что танцовальная
