ображенія, или даже роскошью и ослѣпительною пестротою украшеній. Невольно втѣсняется мысль: неужели прошелъ невозвратимо вѣкъ архитектуры? Неужели величіе и геніальность больше не посѣтятъ насъ, или они принадлежность народовъ юныхъ, полныхъ одного энтузіазма и энергіи и чуждыхъ усыпляющей, безстрастной образованности? Отъ чего же тѣ народы, передъ которыми мы такъ самодовольно гордимся, которымъ едва даемъ мѣсто въ исторіи міра, отъ чего же они такъ возвышаются передъ нами созданіями своего темнаго, неосвѣщеннаго дробью познаній, ума? Отъ чего же колоссальные памятники Индусовъ такъ величавы и неизмѣримы, отъ чего Аравійскіе такъ роскошны и очаровательны? отъ чего у насъ въ Европѣ въ средніе вѣка такъ много воздвиглось ихъ въ изумительномъ величіи?
Нехотѣлось бы убѣдиться въ этой грустной мысли, но все говоритъ, что она истинна. Они прошли, тѣ вѣка, когда вѣра, пламенная, жаркая вѣра устремляла всѣ мысли, всѣ умы, всѣ дѣйствія къ одному, когда художникъ выше и выше стремился вознести созданіе свое къ небу, къ
