бродятъ разложенныя начала страшнаго величія нынѣшней Европы и тысящелѣтней силы ея — они всѣ для насъ занимательнѣе, и болѣе возбуждаютъ любопытства, нежели неподвижное время всесвѣтной Римской Имперіи подъ правленіемъ ея безсильныхъ Императоровъ.
Другая причина, почему неохотно занимались Исторіею Среднихъ вѣковъ; это — мнимая сухость, которую привыкли сливать съ понятіемъ о ней. На нее глядѣли, какъ на кучу произшествій нестройныхъ, разнородныхъ, какъ на толпу раздробленныхъ и безсмысленныхъ движеній, не имѣющихъ главной нити, которая бы совокупляла ихъ въ одно цѣлое. Въ самомъ дѣлѣ ея страшная, необыкновенная сложность съ перваго раза не можетъ непоказаться чемъ-то хаоснымъ, но разматривайте внимательнѣе и глубже, и вы найдете и связь, и цѣль, и направленіе; я однако же не отрицаю, что для самаго умѣнья найти все это, нужно быть одарену тѣмъ чутьемъ, которымъ обладаютъ немногіе Историки. Этимъ немногимъ предоставленъ завидный даръ увидѣть и представить все въ изумительной ясности и стройности. Послѣ
