ніе человѣка, и жить для всего человѣчества; жить, чтобы быть грозными хранителями міра, чтобы носить въ себѣ одно: защиту Вѣры Христовой; все принести ей въ жертву и отказаться отъ всего, что отзывается выгодою жизни! Не чудесно ли это явленіе! Эта энергія и сила для него могла быть только вычерпнута изъ Среднихъ Вѣковъ. И какъ только Ордена рыцарскіе стали уклоняться отъ своей цѣли и обращать глаза на другія, какъ только начали заражаться желаніемъ добычи и корысти, и роскошь заставляла ихъ живѣе привязываться къ собственной жизни, и они стали походить сами на тѣхъ, за которыми наложили на себя сами же смотрѣніе, — какъ возникаютъ уже страшные Тайные Суды, не умолимые, не отразимые, какъ высшія предопредѣленія, являющіеся уже не совѣстью передъ вѣтреннымъ міромъ, но страшнымъ изображеніемъ смерти и казни. Ни сила, ни обширныя земли, ни даже самая корона не спасаютъ и не отмѣняютъ произнесеннаго ими приговора. Незнаемые, невидимые какъ судьба, гдѣ нибудь въ глуши лѣсовъ, подъ сырымъ сводомъ глубокаго подземелья, они взвѣшивали и
