Мы силой взять. Пускай-же черезъ насъ
Узнаетъ Онъ, что силою одною
Побѣду одержавшій побѣждаетъ
Въ борьбѣ враговъ своихъ на половину.
Явиться могутъ новые міры.
Давно уже гласитъ преданье въ Небѣ,
Что новую планету населитъ
Избранное Самимъ Всевышнимъ племя,
Которое съ сынами наравнѣ
Небесными возлюбитъ Онъ. Туда-то
Мы вторгнемся. Не могутъ эта бездна
И этотъ мракъ тюрьмою для безсмертныхъ
Надолго быть. Въ совѣтѣ сообща
Мы зрѣло все обдумаемъ; на миръ
Надежды нѣтъ: къ покорности не склоненъ
Никто изъ насъ, — итакъ, война на-вѣки,
Открытая иль тайная война!
Окончилъ онъ, — и сразу милліоны
Сверкающихъ мечей взвилися вверхъ
И цѣлый Адъ сіяньемъ озарили,
А громкій звонъ оружья о щиты
Былъ вызовомъ Всевышнему и Нѣбу.
Тамъ высилась гора неподалеку.
Огонь и дымъ вершина извергала,
Поверхность-же ея была покрыта
Блестящею корою, подъ которой
Скрывалася богатая руда.
И, вотъ, туда, подобно піонерамъ,
Которые, при помощи лопатъ
И заступовъ, возводятъ укрѣпленья
Для княжескаго стана, поспѣшилъ
Туда отрядъ съ Маммономъ во главѣ.
И въ Небесахъ всѣхъ низменнѣе духомъ
Считался онъ: и мысль его и взоры,
Поглощены богатствами Небесъ,
Гдѣ золото ногами попиралось,
Охотнѣе всего стремились долу, —
Не къ дивному блаженству созерцанья
И ангельскимъ видѣніямъ! Онь первый
Людей своимъ примѣромъ научилъ
Искать въ утробѣ матери-земли
Сокровищъ тѣхъ, которымъ было-бъ лучше
Покоиться на-вѣки.
Вскорѣ Духи
Маммоновы зіяющую рану
Въ груди горы открыли безпощадно
И золотыя ребра извлекли.
Дивиться-ли, что золота отчизной
Былъ темный Адъ, благопріятной почвой
Явившійся для гибельнаго яда?
Склоняяся предъ бреннымъ и земнымъ,
Всѣмъ чудесамъ Мемфиса, Вавилона,
Дивитесь вы. Но памятники эти —
Славнѣйшіе могущества, искусства —
Какъ всѣ они блѣднѣютъ наряду
Съ созданьями отверженниковъ Неба!
И съ легкостью какою въ часъ одинъ
Сооружаютъ демонскія силы
То, для чего потребовались дюдямъ
Тяжелый трудъ и цѣлые вѣка.
Во множество большихъ плавильныхъ горновъ
Изъ озера по жиламъ проведеннымъ
Текли потоки жидкаго огня.
Изъ демоновъ одни кидали глыбы,
Другіе-же, искусно отдѣляя
Породы ихъ, металлы расплавляли,
А третьи отливать спѣшили ихъ
И вылѣплять въ указанныя формы.
И золото кипящее текло,
Всѣ впадины собою наполняя;
Такъ дуновенье вѣтра, пробѣжавъ
Извилинами всѣхъ органныхъ трубъ,
Изъ глубины выходитъ чистымъ звукомъ.
Какъ легкій паръ, явилось изъ земли,
Подъ сладостную музыку и пѣнье,
Похожее на храмъ чудесный — зданье,
Съ пилястрами и множествомъ колоннъ
Дорическихъ, вѣнчанныхъ архитравой
Изъ золота. Его карнизы, фризы —
Украшены фигурною рѣзьбой,
А куполъ быль изъ золота рѣзного.
Ни Вавилонъ, ни пышный Алькаиръ,
Ни гордая Ассирія съ Египтомъ —
Что въ роскоши другъ съ другомъ состязались —
Не возвели такихъ палатъ и храмовъ
Блистательныхъ для Бела съ Сераписомъ,
Которые могли-бъ равняться съ этимъ.
И стройная громада, вознесясь,
Осталася незыблимой. Изъ бронзы
Отлитыя ворота распахнулись —
И внутренность дворца открылась взору.
Подъ куполомъ, держася волшебствомъ,
Питаемые Нефтью и Асфальтомъ,
Свѣтильники и факелы, какъ звѣзды,
Сіявшіе, струили волны свѣта.
И храмина наполнилась толпой
Восторженной, работу восхвалявшей
И зодчаго. Дворцы для скиптроносныхъ
Архангеловъ сооружалъ онъ въ Небѣ,
Гдѣ Царь Его Верховный поручилъ
Правленье имъ надъ младшими чинами
Небесными. Искусный этотъ зодчій
Прозлавился въ Элладдѣ въ старину;
Въ Авзоніи звался онъ Мульциберомъ,
И люди тамъ преданіе сложили,
Что сброшенный разгнѣвавшимся Зевсомъ
Черезъ зубцы хрустальные летѣлъ
Онъ цѣлый день съ восхода до заката
И на Лемносъ Эгейскій онъ звѣздою
Падучею скатился съ высоты.
Но смертные ошиблись. Мульциберъ
Задолго палъ — съ архангелами вмѣстѣ
Мятежными: внизъ головою съ Неба
Онъ сброшенъ былъ съ своими мастерами
Затѣмъ, чтобъ стать строителемъ въ Аду.
Межъ тѣмъ, вездѣ крылатые герольды
При звукахъ трубъ провозгласили громко,
Что въ дивный Пандемоніумъ — столицу
Державнаго Вождя и всѣхъ его
Сановниковъ, должны собраться Духи
И тамъ держать торжественный совѣтъ.
Немедленно изъ каждаго отряда
Достойнѣйшихъ избрали, и они
Явилися въ сопровожденьѣ тысячъ.
Несмѣтною наполнились толпой
Всѣ портики, въ особенности зала
Мы силой взять. Пускай же через нас
Узнает Он, что силою одною
Победу одержавший побеждает
В борьбе врагов своих на половину.
Явиться могут новые миры.
Давно уже гласит преданье в Небе,
Что новую планету населит
Избранное Самим Всевышним племя,
Которое с сынами наравне
Небесными возлюбит Он. Туда-то
Мы вторгнемся. Не могут эта бездна
И этот мрак тюрьмою для бессмертных
Надолго быть. В совете сообща
Мы зрело все обдумаем; на мир
Надежды нет: к покорности не склонен
Никто из нас, — итак, война на-веки,
Открытая иль тайная война!
Окончил он, — и сразу миллионы
Сверкающих мечей взвилися вверх
И целый Ад сияньем озарили,
А громкий звон оружья о щиты
Был вызовом Всевышнему и Небу.
Там высилась гора неподалеку.
Огонь и дым вершина извергала,
Поверхность же её была покрыта
Блестящею корою, под которой
Скрывалася богатая руда.
И, вот, туда, подобно пионерам,
Которые, при помощи лопат
И заступов, возводят укрепленья
Для княжеского стана, поспешил
Туда отряд с Маммоном во главе.
И в Небесах всех низменнее духом
Считался он: и мысль его и взоры,
Поглощены богатствами Небес,
Где золото ногами попиралось,
Охотнее всего стремились долу, —
Не к дивному блаженству созерцанья
И ангельским видениям! Он первый
Людей своим примером научил
Искать в утробе матери-земли
Сокровищ тех, которым было б лучше
Покоиться на-веки.
Вскоре Духи
Маммоновы зияющую рану
В груди горы открыли беспощадно
И золотые ребра извлекли.
Дивиться ли, что золота отчизной
Был темный Ад, благоприятной почвой
Явившийся для гибельного яда?
Склоняяся пред бренным и земным,
Всем чудесам Мемфиса, Вавилона,
Дивитесь вы. Но памятники эти —
Славнейшие могущества, искусства —
Как все они бледнеют наряду
С созданьями отверженников Неба!
И с легкостью какою в час один
Сооружают демонские силы
То, для чего потребовались людям
Тяжелый труд и целые века.
Во множество больших плавильных горнов
Из озера по жилам проведенным
Текли потоки жидкого огня.
Из демонов одни кидали глыбы,
Другие же, искусно отделяя
Породы их, металлы расплавляли,
А третьи отливать спешили их
И вылеплять в указанные формы.
И золото кипящее текло,
Все впадины собою наполняя;
Так дуновенье ветра, пробежав
Извилинами всех органных труб,
Из глубины выходит чистым звуком.
Как легкий пар, явилось из земли,
Под сладостную музыку и пенье,
Похожее на храм чудесный — зданье,
С пилястрами и множеством колонн
Дорических, венчанных архитравой
Из золота. Его карнизы, фризы —
Украшены фигурною резьбой,
А купол быль из золота резного.
Ни Вавилон, ни пышный Алькаир,
Ни гордая Ассирия с Египтом —
Что в роскоши друг с другом состязались —
Не возвели таких палат и храмов
Блистательных для Бела с Сераписом,
Которые могли б равняться с этим.
И стройная громада, вознесясь,
Осталася незыблемой. Из бронзы
Отлитые ворота распахнулись —
И внутренность дворца открылась взору.
Под куполом, держася волшебством,
Питаемые Нефтью и Асфальтом,
Светильники и факелы, как звезды,
Сиявшие, струили волны света.
И храмина наполнилась толпой
Восторженной, работу восхвалявшей
И зодчего. Дворцы для скиптроносных
Архангелов сооружал он в Небе,
Где Царь Его Верховный поручил
Правленье им над младшими чинами
Небесными. Искусный этот зодчий
Прославился в Элладде в старину;
В Авзонии звался он Мульцибером,
И люди там предание сложили,
Что сброшенный разгневавшимся Зевсом
Через зубцы хрустальные летел
Он целый день с восхода до заката
И на Лемнос Эгейский он звездою
Падучею скатился с высоты.
Но смертные ошиблись. Мульцибер
Задолго пал — с архангелами вместе
Мятежными: вниз головою с Неба
Он сброшен был с своими мастерами
Затем, чтоб стать строителем в Аду.
Меж тем, везде крылатые герольды
При звуках труб провозгласили громко,
Что в дивный Пандемониум — столицу
Державного Вождя и всех его
Сановников, должны собраться Духи
И там держать торжественный совет.
Немедленно из каждого отряда
Достойнейших избрали, и они
Явилися в сопровожденье тысяч.
Несметною наполнились толпой
Все портики, в особенности зала
