Тюрьма прочна, и девятью кругами
Изъ пламени мы здѣсь обведены.
Затворены врата изъ адаманта,
Но, если-бы ихъ кто и миновалъ —
Его сейчасъ объемлетъ Хаосъ Ночи
И дерзкаго поглотитъ пасть ея,
Грозя ему уничтоженьемъ полнымъ.
А если той невѣдомой страны
Достигнетъ онъ — тамъ ждетъ его опасность
И слабая надежда на спасенье.
Но своего престола, о, князья,
И царскаго величія и сана
Блестящаго, соединенныхъ съ властью,
Я былъ-бы не достоинъ, отступивъ
Предъ тѣмъ, что вы сейчасъ постановили
Для общаго величія и блага!
Принявъ престолъ, могу-ль я избѣгать
Опасностей: съ моимъ высокимъ саномъ,
Какъ почести, не связаны-ль онѣ?
Чѣмъ выше Царь, тѣмъ больше выпадаетъ
Тѣхъ и другихъ всегда ему на долю.
Вы, несмотря на страшное паденье,
Грозой Небесъ, могучими бойцами
Остались вы! Живите здѣсь покуда,
И жизнь въ Аду, когда возможно это,
Страданій гнетъ — старайтесь облегчить
И за Врагомъ недремлющимъ блюдите,
А я одинъ перелечу чрезъ бездну,
Ища для всѣхъ спасенія: никто
Не раздѣлитъ со мною предпріятья.
И съ этими словами всталъ Монархъ,
Предупредивъ разумно возраженья.
Боялся онъ, чтобъ и вожди другіе
Не вызвались, соперничая съ нимъ,
На то, чего страшились такъ недавно,
И дешево пріобрѣли ту славу,
Которую цѣною дорогою
Онъ покупалъ. Но голосъ ихъ Царя
Пугаетъ ихъ не менѣе, чѣмъ подвигъ.
И вмѣстѣ съ нимъ всѣ поднялися разомъ,
Производя подобный грому шумъ.
Склоняясь раболѣпно, прославляли
Они его, какъ равнаго Творцу,
Цѣня его геройскую рѣшимость —
Пожертвовать собою ради всѣхъ.
Такъ, пользуясь сномъ сѣвернаго вѣтра,
Сбираются съ вершинъ гористыхъ тучи,
Закрывъ собой смѣющееся небо.
Угрюмая стихія устилаетъ
Ковромъ снѣговъ стемнѣвшіе луга
И ливнями ихъ орошаетъ щедро.
Но радостное солнце улыбнется
Съ закатомъ дня прощальными лучами —
И вновь поля мгновенно оживутъ,
И защебечуть пташки, и стада
Блеяніемъ веселымъ огласятъ
Цвѣтущіе пригорки и долины.
Стыдъ людямъ, стыдъ! Согласіе царитъ
У демоновъ; лишь смертные одни
Живутъ всегда въ раздорѣ межъ собою,
На заповѣдь Господню не взирая,
Сражаются, враждуютъ, ненавидятъ,
Забывъ о томъ, что адскими врагами
Окружены они и днемъ, и ночью.
Итакъ, совѣтъ окончился Стигійскій.
Расходятся князья въ порядкѣ стройномъ
И посреди — ихъ мощный Властелинъ,
Единственный противникъ грозный Неба,
Единственный надъ преисподней Царь.
И, пышностью своею подражая
Всевышнему, онъ сонмомъ окруженъ
Сверкающихъ, какъ пламя, серафимовъ,
Съ блестящими знаменами и страшнымъ
Оружіемъ… Повелѣваетъ онъ
При звукѣ трубъ рѣшенье возвѣстить.
Немедленно четыре серафима
Во всѣ четыре стороны летятъ.
И, съ помошью звенящаго металла,
Разносится по всѣмъ ущельямъ адскимъ
Ликующая радостная вѣсть,
И ей въ отвѣтъ гремятъ восторга клики.
Надеждою надменною, но ложной
Ободрены, расходятся всѣ духи
По разнымъ сторонамъ, ища забвенья
И отдыха отъ безпокойныхъ думъ.
Какъ нѣкогда на играхъ Олимпійскихъ
Иль на поляхъ Пиѳійскихъ состязались —
Безсмертные и въ бѣгѣ, и въ полетѣ
Стараются другъ друга превзойти.
Гдѣ — огненныхъ коней они смиряютъ,
Гдѣ — словно вихрь, несутся въ колесницахъ,
Иль строятся въ блестящія дружины!
Такъ иногда являются въ туманѣ
Видѣнія, вѣщающія людямъ
О близости кровопролитныхъ войнъ,
И кажется, какъ будто въ облакахъ
Два полчища враждебныхъ выступаютъ…
Вотъ, первые ряды бойцовъ воздушныхъ
Летятъ впередъ съ копьемъ на перевѣсъ,
А имъ вослѣдъ схватились легіоны,
Смѣшалися, — и весь небесный сводъ
Огнемъ объять отъ края и до края.
Одни изъ нихъ со злобою Тифоновъ
По воздуху несутся ураганомъ,
Круша утесъ, сворачивая горы
Въ безуміи и потрясая Адъ.
Такъ, одержавъ въ Эхаліи побѣду,
Но дѣйствіе отравы ощутивъ,
Которою была его одежда
Пропитана — безумствовалъ Алкидъ:
И сосны ѳессалійскія съ корнями
Онъ вырывалъ, и съ Этны прямо въ море
Эвбейское Лихаса сбросилъ онъ.
Изъ Духовъ тѣ, что нравомъ были кротче,
Пристанище нашли въ долинѣ тихой
И ангельскими пѣли голосами
Подъ звуки арфъ о подвигахъ геройскихъ
И горестномъ исходѣ ихъ борьбы,
Повергшемъ ихъ въ неволю. Эти пѣсни
Пристрастныя звучали, тѣмъ не менѣй,
Гармоніей волшебной, и, стихая,
Восторженно внималъ имъ цѣлый Адъ.
Тюрьма прочна, и девятью кругами
Из пламени мы здесь обведены.
Затворены врата из адаманта,
Но, если бы их кто и миновал —
Его сейчас объемлет Хаос Ночи
И дерзкого поглотит пасть её,
Грозя ему уничтоженьем полным.
А если той неведомой страны
Достигнет он — там ждет его опасность
И слабая надежда на спасенье.
Но своего престола, о, князья,
И царского величия и сана
Блестящего, соединенных с властью,
Я был бы не достоин, отступив
Пред тем, что вы сейчас постановили
Для общего величия и блага!
Приняв престол, могу ль я избегать
Опасностей: с моим высоким саном,
Как почести, не связаны ль они?
Чем выше Царь, тем больше выпадает
Тех и других всегда ему на долю.
Вы, несмотря на страшное паденье,
Грозой Небес, могучими бойцами
Остались вы! Живите здесь покуда,
И жизнь в Аду, когда возможно это,
Страданий гнет — старайтесь облегчить
И за Врагом недремлющим блюдите,
А я один перелечу чрез бездну,
Ища для всех спасения: никто
Не разделит со мною предприятья.
И с этими словами встал Монарх,
Предупредив разумно возраженья.
Боялся он, чтоб и вожди другие
Не вызвались, соперничая с ним,
На то, чего страшились так недавно,
И дешево приобрели ту славу,
Которую ценою дорогою
Он покупал. Но голос их Царя
Пугает их не менее, чем подвиг.
И вместе с ним все поднялися разом,
Производя подобный грому шум.
Склоняясь раболепно, прославляли
Они его, как равного Творцу,
Ценя его геройскую решимость —
Пожертвовать собою ради всех.
Так, пользуясь сном северного ветра,
Сбираются с вершин гористых тучи,
Закрыв собой смеющееся небо.
Угрюмая стихия устилает
Ковром снегов стемневшие луга
И ливнями их орошает щедро.
Но радостное солнце улыбнется
С закатом дня прощальными лучами —
И вновь поля мгновенно оживут,
И защебечут пташки, и стада
Блеянием веселым огласят
Цветущие пригорки и долины.
Стыд людям, стыд! Согласие царит
У демонов; лишь смертные одни
Живут всегда в раздоре меж собою,
На заповедь Господню не взирая,
Сражаются, враждуют, ненавидят,
Забыв о том, что адскими врагами
Окружены они и днем, и ночью.
Итак, совет окончился Стигийский.
Расходятся князья в порядке стройном
И посреди — их мощный Властелин,
Единственный противник грозный Неба,
Единственный над преисподней Царь.
И, пышностью своею подражая
Всевышнему, он сонмом окружен
Сверкающих, как пламя, серафимов,
С блестящими знаменами и страшным
Оружием… Повелевает он
При звуке труб решенье возвестить.
Немедленно четыре серафима
Во все четыре стороны летят.
И, с помощью звенящего металла,
Разносится по всем ущельям адским
Ликующая радостная весть,
И ей в ответ гремят восторга клики.
Надеждою надменною, но ложной
Ободрены, расходятся все духи
По разным сторонам, ища забвенья
И отдыха от беспокойных дум.
Как некогда на играх Олимпийских
Иль на полях Пифийских состязались —
Бессмертные и в беге, и в полете
Стараются друг друга превзойти.
Где — огненных коней они смиряют,
Где — словно вихрь, несутся в колесницах,
Иль строятся в блестящие дружины!
Так иногда являются в тумане
Видения, вещающие людям
О близости кровопролитных войн,
И кажется, как будто в облаках
Два полчища враждебных выступают…
Вот, первые ряды бойцов воздушных
Летят вперед с копьем на перевес,
А им вослед схватились легионы,
Смешалися, — и весь небесный свод
Огнем объять от края и до края.
Одни из них со злобою Тифонов
По воздуху несутся ураганом,
Круша утес, сворачивая горы
В безумии и потрясая Ад.
Так, одержав в Эхалии победу,
Но действие отравы ощутив,
Которою была его одежда
Пропитана — безумствовал Алкид:
И сосны фессалийские с корнями
Он вырывал, и с Этны прямо в море
Эвбейское Лихаса сбросил он.
Из Духов те, что нравом были кротче,
Пристанище нашли в долине тихой
И ангельскими пели голосами
Под звуки арф о подвигах геройских
И горестном исходе их борьбы,
Повергшем их в неволю. Эти песни
Пристрастные звучали, тем не меней,
Гармонией волшебной, и, стихая,
Восторженно внимал им целый Ад.
