Несвижцевъ, которые не были въ силахъ остановить десятитысячную массу, выскочившую изъ укрѣпленій съ твердымъ намѣреніемъ пробиться.
Разсказываютъ, что по очищеніи гарнизономъ Токмаса, тамъ оставлена была только небольшая команда, чтобы ввести нашихъ въ заблужденіе на счетъ истиннаго значенія вылазки. Вслѣдъ за тѣмъ наши охотники бросились на Токмасъ и вмѣсто отпора встрѣтили самый радушный пріемъ: турки выскочили на валъ безъ ружей, протянули нашимъ руки, помогли имъ взлѣсть на укрѣпленіе и вмѣстѣ съ ними кричали «ура!»
Какъ только князь Щербатовъ подъѣхалъ къ Роопу, тотъ приказалъ ему идти къ Аравартану за уходившей въ этомъ направленіи турецкой пѣхотой. Между тѣмъ Батіевскій долженъ былъ обойти отъ Аравартана, такъ какъ по немъ стала стрѣлять гранатами многочисленная артиллерія колонны Черемисинова. Но только что онъ замѣтилъ, что на хвостъ турецкой пѣхоты налетала кавалерія Щербатова, встрѣченная здѣсь залпами, какъ тотчасъ выскочилъ иза своей засады и съ громкими криками «ура»! врѣзался поперегъ въ длинную колонну турокъ. Шуму и крику немало содействовали и казаки Оренбургскіе, визжавшіе и гикавшіе самимъ пронзительнымъ образомъ.
Положеніе турокъ, заслышавшихъ русскую кавалерійскую аттаку съ трѣхъ сторонъ и видѣвшихъ съ горы приближеніе новыхъ массъ кавалеріи, — было незавидно. Они однакоже попытались защищаться; но выстрѣлы, направленные дрожащими руками, непричинили нашимъ никакого вреда. Съ криками: «драгонъ, драгонъ», — турки побросали свои ружья и прибавили шагу. Казаки и драгуны поскакали вдоль колонны по глубокому снѣгу и знаками показывали туркамъ, чтобы они поворотили назадъ.
— Мы точно опьянѣли отъ этой удачи, — разсказывалъ потомъ князь Щербатовъ: мы неслись все впередъ и впередъ, обгоняя турецкіе баталіоны и приказывая имъ бросать оружіе. Мы даже незамѣчали, что по сторонамъ дороги, снѣгъ довольно глубокъ, и что драгунскія лошади отстаютъ одна за другою. Когда мы достигли до Бозгушей, оказалось что со мной только мой значекъ, справа Батіевскій, слѣва старикъ подполковникъ Авалдовъ, маіоръ Керимъ-бекъ Наурузовъ, да еще человѣкъ 20 офицеровъ и можетъ быть столько-же доброконныхъ драгунъ. Оно и понятно: офицерскія лошади все-таки лучшія и выносятъ больше. Это было чисто офицерское дѣло, и я никогда не забуду чести, сдѣланной моему значку. Недоставало одного Кельнера и то потому, что лошадь его пристала.
У Бозгуши мы, наконецъ, перевели духъ. Остатки турецкой конницы, числомъ до 150 человѣкъ спѣшилась на бугрѣ и начали перестрѣлку изъ-за своихъ коней.
несвижцев, которые не были в силах остановить десятитысячную массу, выскочившую из укреплений с твердым намерением пробиться.
Рассказывают, что по очищении гарнизоном Токмаса там оставлена была только небольшая команда, чтобы ввести наших в заблуждение насчет истинного значения вылазки. Вслед за тем наши охотники бросились на Токмас и вместо отпора встретили самый радушный прием: турки выскочили на вал без ружей, протянули нашим руки, помогли им взлесть на укрепление и вместе с ними кричали «ура!»
Как только князь Щербатов подъехал к Роопу, тот приказал ему идти к Аравартану за уходившей в этом направлении турецкой пехотой. Между тем Батиевский должен был обойти от Аравартана, так как по нему стала стрелять гранатами многочисленная артиллерия колонны Черемисинова. Но только что он заметил, что на хвост турецкой пехоты налетала кавалерия Щербатова, встреченная здесь залпами, как тотчас выскочил из своей засады и с громкими криками «ура»! врезался поперек в длинную колонну турок. Шуму и крику немало содействовали и казаки оренбургские, визжавшие и гикавшие самим пронзительным образом.
Положение турок, заслышавших русскую кавалерийскую атаку с трех сторон и видевших с горы приближение новых масс кавалерии, было незавидно. Они однако же попытались защищаться; но выстрелы, направленные дрожащими руками, не причинили нашим никакого вреда. С криками: «Драгон, драгон», — турки побросали свои ружья и прибавили шагу. Казаки и драгуны поскакали вдоль колонны по глубокому снегу и знаками показывали туркам, чтобы они поворотили назад.
— Мы точно опьянели от этой удачи, — рассказывал потом князь Щербатов. — Мы неслись всё вперед и вперед, обгоняя турецкие батальоны и приказывая им бросать оружие. Мы даже не замечали, что по сторонам дороги снег довольно глубок, и что драгунские лошади отстают одна за другою. Когда мы достигли до Бозгушей, оказалось что со мной только мой значок, справа Батиевский, слева старик подполковник Авалдов, майор Керим-бек Наурузов да еще человек двадцать офицеров и, может быть, столько же доброконных драгун. Оно и понятно: офицерские лошади все-таки лучшие и выносят больше. Это было чисто офицерское дело, и я никогда не забуду чести, сделанной моему значку. Недоставало одного Кельнера и то потому, что лошадь его пристала.
У Бозгуши мы наконец перевели дух. Остатки турецкой конницы, числом до ста пятидесяти человек, спешилась на бугре и начали перестрелку из-за своих коней.
