надежнѣйшія силы его отряда. Ставъ самъ во главѣ ихъ, онъ, верхомъ, пустился впередъ. Онъ собиралъ разбѣгавшихся, онъ настигалъ оробѣвшую, отступавшую массу, одобряя ее приказомъ и собственнымъ мужествомъ. Ему удалось собрать обратившуюся въ бѣгство толпу, и пройти съ нею впередъ торопливо и бойко.
Разсказываютъ, что если какая-либо часть начинала колебаться, онъ ее сейчасъ останавливалъ:
— Стой, равняйся, на караулъ! ружья на плечо, и затѣмъ: — За мною шагомъ маршъ!
Такой маневръ давалъ отличные результаты: колебавшееся солдаты, занятые минутно какъ-бы ученьемъ, забывались и наступали въ замѣчательномъ порядкѣ и стойкости.
Весь редутъ былъ сплошнымъ огненнымъ жерломъ, откуда неслись крики, вопли, стоны губимыхъ или несдававшихся вмѣстѣ съ грознымъ грохотомъ пушекъ и повсемѣстнымъ неумолкающимъ трескомъ ружейныхъ залповъ. Сабля Скобелева была переломлена на двое. Минуту спустя, именно, когда онъ хотѣлъ перескочить черезъ ровъ, конь его и онъ самъ упали; конь погибъ, Скобелевъ остался цѣлъ. Съ радостнымъ возгласомъ онъ вскочилъ на ноги; войска-же его съ дикимъ оглушительномъ крикомъ ринувшись черезъ ровъ, мимо шанцевъ и контршанцевъ, черезъ брустверъ, прорвалась въ редутъ, какъ ураганъ. Штыки скоро управились съ тѣмъ, что оставалось отъ турокъ. Радостный окликъ извѣстилъ, что редутъ былъ взятъ, и что наконецъ одинъ изъ оплотовъ Плевны достался въ руки нашихъ войскъ. Насмотрѣвшись, на пальбу турокъ изъ за валовъ и окоповъ, нельзя было не прійдти къ убѣжденію, что такаго огня не перебить ни стрѣлами, ни кровью, чему и служитъ подтвержденіемъ крыловскій промахъ. Скобелевъ доказалъ противное — но цѣною какихъ жестокихъ жертвъ! На пространствѣ въ нѣсколько сотъ ярдовъ легло три тысячи человѣкъ: кто на откосѣ холма, кто на валу, кто во рву — четвертая доля всѣхъ совокупныхъ силъ. Скобелева можно чуть-ли не винить за атаку подобныхъ позиций; онъ же былъ того мнѣнія, что если вообще должна быть предпринята атака, то она должна быть проведена именно такимъ образомъ, и что, каковъ бы тамъ ни былъ уронъ, лучше понести потерю и выиграть дѣло, чѣмъ умалить уронъ на половину съ вѣрнымъ ручательствомъ за пораженіе. Скобелевъ, повидимому, единственный изъ русскихъ генераловъ, съ пользою изучившій американскую войну. Онъ ее знаетъ наизусть, и люди, досконально знакомые съ великою гражданскою войной, удостовѣряютъ, что въ этой атакѣ Скобелевъ держался плана американскихъ вождей того и другаго лагеря, при всякомъ новомъ приступѣ на непріятельскую по-
надежнейшие силы его отряда. Став сам во главе их, он верхом пустился вперед. Он собирал разбегавшихся, он настигал оробевшую, отступавшую массу, одобряя ее приказом и собственным мужеством. Ему удалось собрать обратившуюся в бегство толпу и пройти с нею вперед торопливо и бойко.
Рассказывают, что если какая-либо часть начинала колебаться, он ее сейчас останавливал:
— Стой, равняйся, на караул! Ружья на плечо, — и затем: — За мною шагом марш!
Такой маневр давал отличные результаты: колебавшиеся солдаты, занятые минутно как бы ученьем, забывались и наступали в замечательном порядке и стойкости.
Весь редут был сплошным огненным жерлом, откуда неслись крики, вопли, стоны губимых или не сдававшихся вместе с грозным грохотом пушек и повсеместным не умолкающим треском ружейных залпов. Сабля Скобелева была переломлена надвое. Минуту спустя, именно, когда он хотел перескочить через ров, конь его и он сам упали; конь погиб, Скобелев остался цел. С радостным возгласом он вскочил на ноги; войска же его с диким оглушительном криком ринувшись через ров, мимо шанцев и контршанцев, через бруствер, прорвалась в редут, как ураган. Штыки скоро управились с тем, что оставалось от турок. Радостный оклик известил, что редут был взят, и что наконец один из оплотов Плевны достался в руки наших войск. Насмотревшись на пальбу турок из-за валов и окопов, нельзя было не прийти к убеждению, что такого огня не перебить ни стрелами, ни кровью, чему и служит подтверждением крыловский промах. Скобелев доказал противное, но ценою каких жестоких жертв! На пространстве в несколько сот ярдов легло три тысячи человек: кто на откосе холма, кто на валу, кто во рву — четвертая доля всех совокупных сил. Скобелева можно чуть ли не винить за атаку подобных позиций; он же был того мнения, что если вообще должна быть предпринята атака, то она должна быть проведена именно таким образом, и что, каков бы там ни был урон, лучше понести потерю и выиграть дело, чем умалить урон наполовину с верным ручательством за поражение. Скобелев, по-видимому, единственный из русских генералов, с пользою изучивший американскую войну. Он ее знает наизусть и люди, досконально знакомые с великою гражданскою войной, удостоверяют, что в этой атаке Скобелев держался плана американских вождей того и другого лагеря, при всяком новом приступе на неприятельскую по-
