отвѣтственность за всѣ жертвы, но онъ исполнилъ свято долгъ свой и, стоя на высотѣ своего призванія, стяжалъ заслуженную славу, благодарность и благоговѣніе всего нашего воинства.
— Я отдалъ все, что только имѣлъ лучшаго — говорилъ онъ — больше я сдѣлать не въ силахъ. Отрядъ мой на половину разстроенъ; полковъ моихъ не существуетъ; офицеровъ у меня не осталось; подкрѣпленій мнѣ не дали, и я потерялъ три орудія.
Это были три орудія изъ тѣхъ четырехъ, которыя онъ разставилъ на отбитомъ у турокъ редутѣ, и изъ этихъ четырехъ, его отступающие солдаты могли захватить съ собою только одно, потому что были перебиты всѣ лошади и нельзя было вывести ихъ.
— Кто-же отказалъ вамъ въ поддержкѣ? — спросили его. — Чья это вина?
— Никого я не виню, — былъ отвѣтъ Скобелева. — Такова, видно, воля Господня.
Въ награду за подвиги Скобелева подъ Плевной онъ получилъ орденъ Станислава 1-й степени и чинъ генералъ-лейтенанта съ назначеніемъ командиромъ дивизіи.
Послѣ третьей неудачной атаки Плевны, былъ окончательно измѣненъ планъ, долженствовавшей заставить Османа-пашу преклониться передъ силою русскаго оружія. Въ этотъ новый періодъ военныхъ дѣйствій подъ Плевною на долю Скобелева выпало: — наступать къ осажденной турецкой арміи съ южной стороны Плевны. Порученіе было исполнено Скобелевымъ весьма успѣшно, безъ значительныхъ потерь. Онъ отнялъ у турокъ, такъ называемыя, «Зеленыя горы», представлявшія хорошую позицію для наблюденія за движеніями арміи Османа. Турки долгое время не могли примириться съ мыслью оставить эти позиціи въ рукахъ русскихъ войскъ и предприняли рядъ атакъ, которыя были отбиты Скобелевымъ съ значительнымъ урономъ для непріятеля. Скобелевъ хорошо зналъ, что турки не оставятъ нашихъ въ покоѣ, и потому самъ переселился жить въ траншеи; двое сутокъ онъ прожилъ подъ открытымъ небомъ, въ ямкѣ, гдѣ все преимущество его заключалось только въ санитарныхъ носилкахъ; солдаты видѣли, что онъ здѣсь же, въ своей кавказской буркѣ, вмѣстѣ съ ними, подъ пулями и гранатами, всегда ясный, спокойный, дѣятельный, ходитъ, гуляетъ, работаетъ вмѣстѣ съ Куропаткинымъ надъ «плантами» (надъ картой), ѣстъ тоже, что и они ѣдятъ, спитъ менѣе прочихъ и еще говоритъ, что ему «тоже боязно». Только, 31-го октября, солдаты могли накинуть древесный плетень на его ямку и сдѣлать изъ нея жалкое подобіе землянки: «все же суше будетъ, да, авось, либо и пуля не такъ скоро достанетъ…
ответственность за все жертвы, но он исполнил свято долг свой и, стоя на высоте своего призвания, стяжал заслуженную славу, благодарность и благоговение всего нашего воинства.
— Я отдал все, что только имел лучшего, — говорил он, — больше я сделать не в силах. Отряд мой наполовину расстроен; полков моих не существует; офицеров у меня не осталось; подкреплений мне не дали, и я потерял три орудия.
Это были три орудия из тех четырех, которые он расставил на отбитом у турок редуте, и из этих четырех его отступающие солдаты могли захватить с собою только одно, потому что были перебиты все лошади и нельзя было вывести их.
— Кто же отказал вам в поддержке? — спросили его. — Чья это вина?
— Никого я не виню, — был ответ Скобелева. — Такова, видно, воля господня.
В награду за подвиги Скобелева под Плевной он получил орден Станислава 1-й степени и чин генерал-лейтенанта с назначением командиром дивизии.
После третьей неудачной атаки Плевны, был окончательно изменен план, долженствовавшей заставить Османа-пашу преклониться перед силою русского оружия. В этот новый период военных действий под Плевною на долю Скобелева выпало наступать к осажденной турецкой армии с южной стороны Плевны. Поручение было исполнено Скобелевым весьма успешно, без значительных потерь. Он отнял у турок так называемые «Зеленые горы», представлявшие хорошую позицию для наблюдения за движениями армии Османа. Турки долгое время не могли примириться с мыслью оставить эти позиции в руках русских войск и предприняли ряд атак, которые были отбиты Скобелевым с значительным уроном для неприятеля. Скобелев хорошо знал, что турки не оставят наших в покое, и потому сам переселился жить в траншеи; двое суток он прожил под открытым небом, в ямке, где все преимущество его заключалось только в санитарных носилках; солдаты видели, что он здесь же, в своей кавказской бурке, вместе с ними, под пулями и гранатами, всегда ясный, спокойный, деятельный, ходит, гуляет, работает вместе с Куропаткиным над «плантами» (над картой), ест то же, что и они едят, спит менее прочих и еще говорит, что ему «тоже боязно». Только 31 октября солдаты могли накинуть древесный плетень на его ямку и сделать из нее жалкое подобие землянки: «Все же суше будет, да авось-либо и пуля не так скоро достанет…
