— 163 —
Брокена, рѣшается удариться въ поэзію. Во дворцѣ палла^ гонійскаго принца нѣтъ такихъ болыпихъ пошлостей, какъ въ этой книгѣ, гдѣ особенно ярко блещутъ господа акцизные надзиратели Со своими заплесневѣлыми высокими чувство-ваніями, юные конторщики со своими патетическими ду^ шовными изліяніями, старонѣмецкіе' диллетаны революціо-неры съ ихъ общими мѣстами, берлинскіе школьные учителя съ ихъ неудавшимися восторженными фразами и т. д. Господине Іоганъ Гагель тоже хочетъ показать иногда, что и онъ сочинитель. Тутъ описывается величественное вели-колѣпіе восходящаго солнца; тамъ жалуются на дурную погоду, на обманутая ожиданія, на туманъ, закрывающей всѣ хорошія картины. «Взобрался въ туманѣ и въ туманѣ спустился»—это стоячая острота, которую повторяюсь здѣсь сотни людей. Какая-то Каролина пишетъ, что, взбираясь на гору, она замочила себѣ ноги. Какая-то наивная: Анхенъ запомнила эту жалобу и лаконически записываетъ: «И я во вре^я этой исторіи замочилась». Отъ всей книги несетъ сыромъ, пйвомъ и табакомъ; точно читаешь романъ' Клаурена.
Между тѣмъ, какъ я такимъ образомъ пилъ кофе и пе-релистывалъ брокенскую книгу, въ комнату вошелъ швей-царецъ съ сильно расііраснѣвшимися щеками, и съ боль-шимъ воодушевленіемъ сталъ разсказывать о возвышенномъ зрѣлищѣ, которымъ онъ только-что наслаждался на баіинѣ, когда спокойный, чистый свѣтъ солнца—символъ истины— сражался съ массами ночного тумана; это походило на какую-то битву духовъ, въ которой разгнѣванные исполины обна&али свои длинные мечи, рыцари въ ііолномъ воору-женіи мчались на бѣшеныхъ коняхъ, развѣвались знамена, неслись колесницы, изъ дикаго хаоса выплывали наружу дйковинные звѣриные образы, и, наконецъ, все это, послѣ круженія въ какихъ-то безумнѣйшихъ усложненіяхъ, становилось блѣднѣе и блѣднѣе и исчезло безъ слѣда. Этого де-иагогическаго явленія природы я,1 стало-быть, не вйдѣлъ, и если бы меня призвали къ слѣдственному допросу, я могъ бы подъ присягой сказать, что знаю только ОДно: вкусъ отличнаго кофе. Ахъ, оно было даже причиною того, что я забылъ мою прекрасную даму, а въ эту минуту она гото-ви&сь уже' сѣсть въ экипажъ съ матерью и снуткикомъ. Я едва успѣлъ подойти къ йей и увѣрить, ч†о холодйо. Она казалась недовольною тѣмъ, что я не пришел раньше, по я сйоро разогналъ сердитыя морщины на ей прекрасном!;
и*