— 187 —
открылъ свою теорему* привесъ въ жертву вѣчнымъ богамъ. Индѣйцы не такіе дураки, какими считаютъ ихъ наши мис-сіонеры; они чтутъ животныхъ за человѣческія души, при-сутствіе которыхъ предполагаясь въ нихъ, и если ими основываются лазареты для инвалидовъ-обезьянъ, въ родѣ нашихъ академій, то весьма возможно, что въ этихъ обезья-нахъ живутъ души великихъ ученыхъ, тогда какъ, напро-тивъ, у насъ совершенно очевидно, что въ нѣкоторыхъ великихъ ученыхъ заключены только обезьяньи души.
Если бы кто-нибудь могъ со всевѣдѣніемъ прошедшаго взглянуть съ заоблачныхъ высотъ на земную жизнь и суету! Когда въ ночные часы, бродя по берегу, я слышу пѣніе волнъ, и пробуждаются во мнѣ всяческія предчувствія и воспоминанія, то становится у меня на душѣ такъ, какъ будто я нѣкогда действительно смотрѣлъ именно такимъ образомъ сверху внизъ, и отъ страха у меня такъ закружилась голова, что я уналъ на землю; кажется мнѣ также въ подобный минуты, будто глаза мои пріобрѣли такую телескопическую зоркость, что я могъ разсмотрѣть звѣзды на небѣ во весь ихъ ростъ и отъ этого клубящагося блеска ослѣпъ... Точно изъ глубины тысячелѣтій подымаются тогда въ мою душу самыя разнообразный мысли—мысли древней мудрости, но онѣ такъ туманны, что я не могу понять, чего онѣ хотятъ. Одно я знаю—что всѣ наши многоумныя знанія, стремленія й произведенія всякому высшему духу должны казаться такими же маленькими, и ничтожными, ка-кимъ показался мнѣ паукъ, на котораго я такъ часто смо-трѣлъ въ геттингенской библіотекѣ. Усердно занимаясь своимъ тканьемъ, сидѣлъ онъ на фоліантахъ всемірной исто-ріи, и смотрѣлъ съ такою, философскою самоувѣренностью на все окружающее, и былъ нроиитанъ ученымъ геттинген-скимъ самомнѣніемъ и, казалось, былъ гордъ своими математическими познаніями, своей художественной работой, своимъ одинокимъ размышленіемъ... а между тѣмъ ровно ничего не зналъ онъ изъ всѣхъ тѣхъ чудесъ, чтб заключены въ книгѣ, на которой онъ родился, и на которой нровелъ всю жизнь, и на которой умретъ, если библіоте-карь д-ръ Л., подкравшись, не сгонитъ его оттуда. А кто такой этотъ подкрадывающійся д-ръ Л.? Его душа, быть йожетъ, жила нѣкогда именно въ такомъ паукѣ, и теперь онъ стережетъ тѣ фоліантЪі, на которыхъ нѣкогда сидѣлъ— и если даже читаетъ ихъ, то все-таки истинная суть ихъ
остается ему непонятна.