— 300 гг-
онъ, іцелкнувъ языкомъ, начиналъ рыться въ шкапахъ, нробовалъ изъ горшковъ, въ которыхъ варилось кушанье, обжигалъ себѣ ротъ и снова упрыгивалъ изъ кухни, а съ нимъ—его носовой верблюдъ и красная обезьянка. Вслѣдъ ему раздавались веселыя трели, какъ дружескія издевательства и семейныя шуточки.
Но это мирное, почти идиллическое хозяйничанье вдругъ прервалъ ударъ грома: угловатый парень съ разбойничьимъ лицомъ ворвался въ кухню и прокричалъ что-то такое, чего я не понялъ. Когда обѣ женщины отрицательно покачали головой, онъ впалъ въ самое безумное бѣшенство и сталъ изрыгать огонь и пламень, какъ маленькій разсердившійся Везувій. Хозяйка, повидимому, испугалась и начала шептать успокоительныя слова, но они произвели совершенно противоположное дѣйствіе, такъ что бѣшеный человѣкъ схватилъ желѣзную лопату, разбилъ нѣсколько несчастныхъ тарелокъ и бутылокъ и ударилъ бы также бѣдную женщину, не схвати дочь длиннаго кухоннаго ножа и не пригрози убить его тотчасъ же, если онъ не уберется. Прекрасное было зрѣлище, когда эта дѣвушка, блѣдная, какъ смерть, и онѣмѣвшая отъ гнѣва, стояла, точно мраморное изваяніе, съ губами, такими же блѣдными, глазами глубокими и убійственными, вздувшейся синей жилой попѳрекъ лба, черными кудрями, развѣвавшимися, какъ змѣи, въ рукахъ со своимъ окровавленнымъ ножомъ. Меня охватилъ трепетъ восторга, потому что я видѣлъ передъ собою живую Медею, такую, какая грезилась мнѣ въ мои молодыя ночи, когда я засыпалъ на милой груди Мельпомены, мрачно прекрасной богини.
• В® время всей этой -сцены зі§пог расіге ни на итгъ ко вышелъ изъ своей колеи, съ дѣловымъ спокойствіемъ по-дымалъ онъ осколки съ пола, собиралъ тарелки, которыя еще остались въ живыхъ, и вслѣдъ затѣмъ принесъ мнѣ супъ съ пармезаномъ, жаркое твердое и крѣпкое, какъ нѣ-мецкая вѣрность, раки красные, какъ любовь, и на де-сертъ—тушеный лукъ, вызвавшій у меня изъ глазъ слезы умиленія. — «Это ничего не значить, это обыкновенная метода Пьетро», сказалъ онъ, когда я съ удивленіемъ указалъ ему на кухню; и дѣйствительно, послѣ того, какъ виновникъ ссоры удалился, казалось, что тамъ ровно ничего не произошло; и мать, и дочь снова с-идѣли рядомъ, пѣли и ощипывали курицъ.
Счетъ убѣіилъ меня, что и 8і§пог райге тоже хорошо