— 315 —
это дѣло. Продолжается также постройка знаменитой тріум-фальной арки, которая должна заключить собою снмплон-скую дорогу. Конечно, статуя Наполеона не будетъ, какъ это было назначёно прежде, стоять на вершинѣ этой арки. Но тѣмъ не менѣе, великій императоръ оставилъ статую, которая гораздо лучше и прочнѣе мрамора, которую не мо-жетъ укрыть отъ нашихъ взоровъ ни Одинъ австріецъ. Когда мы всѣ давно уже будемъ скошены косою времени и развѣяны по воздуху, какъ полевая трава, этотъ памятникъ будетъ все еще стоять неприкосновенно, новое поколѣніе выростетъ изъ земли, будетъ съ сокрушеніемъ смотрѣть на этотъ образъ и снова уходить въ землю, и время, неспособное разрушить такой образъ, будетъ стараться окутывать его легендарнымъ туманомъ, и колоссальная исторія его сдѣ-лается, наконедъ, миѳомъ. Быть-можетъ, черезъ нѣсколько тысячелѣтій какой-нибудь хитроумный ученый неопровержимо докажетъ въ своей глубокомысленной диссертаціи, что Наполеонъ Бонапарте совершенно тождествененъ съ тѣмъ, другимъ титаномъ, который похитилъ у боговъ огонь и за это преступленіе былъ прикованъ на одинокомъ утесѣ, стоящемъ посреди моря, и отданъ на произволъ коршуна, который ежедневно клевалъ его сердце.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ.
Прошу тебя, любезный читатель, не считать меня без-условнымъ бонапартистомъ; я поклоняюсь не дѣйствіямъ, а только генію человѣка, какъ бы ни назывался этотъ чело-вѣкъ: Александръ, Цезарь или Наполеонъ. Безусловно люблю я Наполеона только до 18 брюмера — тутъ измѣнилъ онъ свободѣ, и это сдѣлалъ онъ не изъ необходимости, но изъ тайной любви къ аристократизму. Наполеонъ Бонапарте былъ аристократа, аристократическій врагъ гражданскаго равенства, и колоссальнымъ недоразумѣніемъ было то, что европейская аристократія, въ лицѣ Англіи, воевала противъ него съ такой смертельной враждой; ибо, хотя онъ и намѣ-ревался провести нѣкоторое измѣненіе въ личномъ составѣ этой аристократіи. но все-таки сохранилъ бы неприкосновенной большую часть ея и ея основной принципъ, онъ бы возродилъ эту аристократію, тогда какъ теперь она лежитъ во прахѣ, благодаря старческой слабости, потери крови и усталости отъ своей послѣднее конечно, самой послѣдней побѣды.
Любезный читатель, мы согласимся здѣсь съ тобою разъ