— 437 — ^
шихся мнѣ при нозднѣйіиемъ просмотрѣ предшествунадихъ страницъ черезчуръ рѣзкими. Рукопись пожелтѣла уже, какъ мертвецъ, и мнѣ было какъ-то страшно уродовать ее. Все, давнымъ-давно написанное, заключаете въ себѣ право на неприкосновенность—и особенно эти страницы, принадлежащая въ извѣстной мѣрѣ темному прошедшему. Ибо онѣ написаны почти за годъ до третьей бурбонской геджиры, въ то время, которое было гораздо рѣзче самыхъ рѣзкихъ вы-раженій, время когда по всему казалось, что побѣда свободьь можетъ быть отстрочена еще на цѣлое столѣтіе. По крайней мѣрѣ совсѣмъ не успокоительно было смотрѣть, какъ наши рыцари принимали самоувѣренный видъ, какъ они отдавали окрашивать въ свѣжую яркую краску свои по-тускнѣвшіе гербы, какъ съ копьемъ и щитомъ выѣзжали на турниры въ Мюнхенѣ и Потсдамѣ, какъ гордо сидѣли' на своихъ высокихъ коняхъ, точно собирались ѣхать въ Квед-линбургь, чтобы ремонтировать себя заново у Готфрида Бассе. Еще невыносимѣе были торжествующіе коварные глазенки нашихъ клерикальчиковъ, которые умѣли такъ хитро прятать свои данныя уши подъ широкими шляпами, что мы ожидали отъ нихъ самыхъ цагубныхъ інтукъ. Ни-какимъ образомъ нельзя было знать впередъ, что благородные рыцари разстрѣляютъ свои стрѣлы такъ плачевно, и большею частью анонимно, или, по крайней мѣрѣ, удирая быстро, отвернувъ лицо, точно летящіе во всю прыть башкиры. Точно такъ же нельзя было знать впередъ, что змѣи-яая хитрость нашихъ клерикальчиковъ будетъ до такой степени посрамлена... Ахъ, становится почти жалко ихъ, когда видишь, какъ плохо умѣютъ они пускать въ дѣло свой самый лучшій ядъ, бросая намъ въ голову мышьякъ большими кусками вмѣсто того, чтобы золотниками и любовно всыпать его въ наши супы,—когда видишь, какъ они изъ стараго дѣтскаго бѣлья вытаскиваютъ изношенныя пеленки своихъ враговъ, чтобы вынюхать въ нихъ нечистоты, какъ они даже изъ могилъ выкапываюгь отцовъ своихъ враговъ, чтобы носмотрѣть—не были ли тѣ обрѣ-заны... О, глупцы, которымъ вообразилось, что они открыли, что левъ принадлежите собственно къ кошачьей иородѣ, и которые' будутъ до тѣхъ поръ носиться, шипя, съ этимъ естественнонаучнымъ открытіемъ, пока великая кошка не даете попробовать ихъ собственному мясу свое ех шде-ие-Іеопеш! О, негодные обскуранты, которые освѣтятся только
тогда, когда ихъ самихъ иовѣсятъ на фонарѣ! Хотѣлось