— Г>510 —
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО.
(Писано 29 ноября 1830 г.)
Подавленное, остановившееся въ своемъ ходу время бшо то, когда я писалъ второй томъ «Путевыхъ Картинъ» и вмѣстѣ съ тѣмъ печаталъ его.
Ахъ, вся эта книга, какъ и предшествовавшія ей сочіі-ненія такого же характера, имѣютъ своимъ источникомъ современное бѣдственное положеніе. Близкимъ друзьямъ автора, знакомымъ съ его частными обстоятельствами, хорошо извѣсгно, какимъ незначительнымъ побужденіямъ выступать на трибуну служитъ для него собственный личный интересъ и какъ велики жертвы, которыя онъ долженъ приносить за всякое свободное слово, произносившееся имъ съ тѣхъ поръ, и которое, съ Божьею помощью, будетъ онъ произносить и впередъ. Теперь слово стало дѣломъ, послѣд-.ствія котораго неизмѣримы; вѣдь никто не можетъ съ точностью знать, не придется ли ему, въ концѣ-концовъ, выступать въ качествѣ мученика за слове.
Уже много лѣтъ напрасно жду я слова тѣхъ смѣлыхъ ораторовъ, которые нѣкогда въ собраніяхъ нѣмецкаго бур-шества такъ часто просили слова и такъ часто одерживали верхъ надо мною своими реторическими талантами, и говорили такимъ многообѣщающимъ языкомъ; тогда они такъ громко разглагольствовали, теперь они хранятъ такое ночное молчаніе. Какою бранью обрушивались они въ то время на французовъ, и на новый Вавилонъ, и на анти-нѣмецкихъ фривольныхъ измѣнниковъ отечества, хвалившихъ Францію! Эту похвалу оправдала великая недѣля.
Ахъ, великая парижская недѣля! Мужество, повѣявшее оттуда на Германію, вызвало, правда, несколько пожаровъ... но старые полицейские тащатъ уже во всѣ опасныя мѣста гасительныя ведра съ водой, и прислушиваются, и обнюхи-ваютъ тѣмъ бдительнѣе, и куютъ тѣмъ крѣпче тайныя цѣпи, и я. замѣчаю уже, какъ невидимо окружаетъ еще болѣе толстая тюремная стѣна нѣмецкій народъ.
Бѣдный, плѣненный народъ! Не отчаивайся въ своей бѣдѣ... О, если бы я могъ говорить катапультами! О, если бы я могъ стрѣлять фалариками изъ моего сердца!
На моемъ сердцѣ растаяла гордая ледяная кора его, и странная тоска прокрадывается въ меня... Любовь ли это, и притомъ любовь къ нѣмецкому народу? Или это болѣзнь?..
Моя душа трепещетъ, и въ глазахъ у меня горить, а та-