— 536 -
— Нѣтъ, я этого нѳ думаю.
— Я тоже не думаю, и для меня столько же грустно, сколько смѣшно видѣть эти превраіценія... Противно мнѣ смотрѣть на ханжествующихъ въ католическомъ духѣ старыхъ дочерей Израиля, которыхъ я встрѣчадъ на берлин-скихъ уліщахъ... И еще противнѣе для меня тѣ грязные бородатые евреи, которые приходятъ изъ своихъ нольскихъ клоакъ, поддаются на втлгодныя для нихъ обольщенья мис-сіонерскаго общества въ Берлинѣ и затѣмъ на своемъ гни-ломъ діалектѣ сами начинаютъ проповѣдывать христианство— при чемъ такъ ужасно воняютъ... Ихъ бы прежде всего слѣ-довало обливать одеколономъ...
— Любезный докторъ,—перебилъ я эту рѣчь,—въ домѣ повѣшеннаго не слѣдуетъ говорить о веревкѣ. Скажите мнѣ лучпіе, гдѣ теперь болыніе быки, которые, какъ мнѣ когда-то разсказывалъ мой отецъ, бѣгали здѣсь во Франкфуртѣ по еврейскому кладбищу и ночью мычали такъ страптпо, что нарушали спокойствіе сосѣдей?
— Вашъ отецъ — отвѣчалъ Бёрне, смѣяеь:—не совсѣмъ обманулъ васъ. Въ прежнее время существовалъ обычай, по которому еврейскіе торговцы скотомъ, слѣдуя библейскому предписанію, посвящали Богу первенцевъ мужского пола отъ своихъ коровъ, и съ этою цѣлью привозили ихъ изо всѣхъ странъ Германіи сюда во Франкфурта, гдѣ еврейское кладбище отводилось подъ пастбище этимъ быкамъ и гдѣ они бѣгали до своей кончины, и дЬйствительшѵ часто мычали такъ. что наводили ужасъ. Но старыхъ быковъ теперь уже нѣтъ въ живыхъ и теперешняя скотина уже отреклась отъ прежняго обычая, и ея первенцы спокойно остаются у себя дома... Старые быки умерли.
Не могу не упомянуть при этомъ случаѣ, ято во время моего пребыванія во Франкфуртѣ, Бёрне разъ пригласилъ меня обѣдать къ одному изъ своихъ друзей, и это потому, что означенный другъ, въ твердой приверженности къ еврей-скимъ обычаямъ, намеревался угостить меня зпаменитымъ блюдомъ [палетъ, и дѣйствительно, я нас.іадился тамъ этимъ кушаньемъ, которое, быть-можетъ, еще егигіетскаго проиехо-жденія и старо, какъ пирамиды. Меня удивляетъ, что Бёрне впослѣдствіи, когда онъ, повидимому въ припадкѣ юмористи-ческаго настроенія, на самомъ же дѣлѣ съ плебейскими цѣлями, натравлялъл всяческими измышленіями и инсинуа-ціями чернь какъ на вѣнценосцевъ вообще, та^ъ и на одну
вѣнчанную главу поэта,—меня удивляеіъ, что онъ въ сво-