— 554 —
ныл занятія, не потребовавъ за великую работу ни конейки на водку:
Страшись раба, когда онъ дѣпн носить;
Людей свободныхъ не страшись!
Ты видишь, въ какомъ я упоеніи, какъ я внѣ себя... Я цитирую «Колоколъ» Шиллера.
И стараго ребенка, котораго неисправимое безуміе стоило гражданамъ столько крови, парижане пощадили чрезвычайно трогательно. Онъ такъ же, какъ король геруловъ, сидѣдъ за шахматами, когда побѣдители вторгнулись въ его палатку. Дрожащею рукою онъ подписалъ отреченіе. Онъ никогда не хотѣлъ слушать правду. Онъ прекловялъ сдухъ только ко лжи своихъ придворныхъ. Они постоянно восклицали: «Мы побѣждаемъ! Мы побѣждаемъ...» Непостижим была эта увѣренность царственнаго безумца.ѵ Съ глубокимъ уди-щещемъ посмотрѣлъ онъ воьругъ себя, когда «<Гоцпіа1 йев БёЪа1д>, дакъ нѣкогда. часовой въ битвѣ лонгобардовъ, внезапно зоскдикнулъ: «МаІЬеигеих гоі МаІЬеигеше Ггансе!»
Съ нимъ, съ Кцрдрмъ X, нала, наконецъ, имперія Карда Белцкаго, какъ іімперія Ромула пала съ Ромуломь-Августу-ломъ. Какъ нѣкогда начался новый Римъ, тамъ теперь начинается новая Франція.
Я все еще точно во снѣ; особенно имя Лафайета зву-читъ#для меня, какъ сказка, слышанная въ самомъ ран-немъ дѣтствѣ. Неужели онъ въ самомъ дѣлѣ снова сидитъ на конѣ, предводительствуя національноД гвардіей? Я почти боюсь, что это неправда, потому что это напечатано, Мнѣ хочется самому отправиться въ Парижъ, чтобы убѣдит&ся собственными глазами... Какое, вѣроятно, великолепное зрѣлнще, когда онъ проѣзжаетъ по парижскимъ удддамъ— онъ, гражданцнъ обоихъ полушарЩ, богоподобный старецъ, серебряный кудри котораго волнами падаютъ на священный плечи... Старыми, милыми глазами онъ црнвѣтствуетъ вну-ковъ тѣхъ дѣдовъ, которые нѣкогда сражались съ нимъ за свободу и равенство... ПІестьдесягь лѣгь прошло съ тѣхъ поръ, какъ онъ. вернулся изъ Америки съ провозгла-шеніемъ человѣческихъ правъ, этихъ десяти заповѣдей новой міровой вѣры, которыя тамъ были открыты ему при громѣ и молніи пушекъ!.. Теперь снова развѣвается на парижскихъ башняхъ трехцвѣтное знамя, и раздается Марсельеза!
Лафайетъ, трехцвѣтноѳ знамя, Марсельеза... Я точно въ
опьянѣнш. СмІдыя надежды страстно воздымаются во мнѣ,