— 571 —
Берне быстро повернулся къ натріоту, перебившему его этимъ замѣчаніемъ, и съ саркастическою улыбкою сказалъ:
- — Вы ошибаетесь, другъ мой; нельзя такъ
опредѣли-тельно утверждать, что нѣмедкій народъ изобрфлъ порохъ. Иѣмецкій народъ состоитъ изъ 30 милліоновъ человѣкъ. . Только ОДИНЪ изъ нихъ изобрѣлъ порохъ... остальные 29.999.999 нѣмцевъ не изобрѣли пороха. Впрочем*^ порохъ хорошее изобрѣтеніе, почти такое же, какъ и книгопеча-таніе; надо только дѣлать изъ него надлежащее употребле-ніе. Мы же, нѣмды, пользуемся печатнымъ станкомъ для распространения глупостей, а порохомъ — ддя распростра^ ненія рабства.
Вслѣдъ за этимъ, какъ будто кто-нибудь опровергалъ это ложное заключеніе,. Бёрне продолжалъ:
— Пожалуй, я соглашусь, что нѣмецкая печать сдѣлала, очень много добра, но зло, напечатанное ею, гораздо больше. Во всякомъ случаѣ, это справедливо до отноіпенію къ гражданской свободѣ... Ахъ, когда я просматриваю всю нѣмец-кую исторію, то замѣчаю, что нѣмды мало способны къ. гражданской свободѣ, а напротивъ того, всегда легко изучали, какъ теоретически, такъ и практически, холопство к съ успѣхомъ применяли эту дисциплину не только у себя дома, нр и за границей. Нѣмцы всегда были ЬшЦ та&ізігі рабства, и гдѣ оказывалось нужньшъ вколачивать въ тѣла. или умы слѣпое послушаніе, тамъ брали для этого нѣмец-каго экзерцирмейстера. Мы, такимъ образомъ, распространили рабство но всей Европѣ и въ видѣ памятниковъ этого-потопа сидятъ на многихъ престолахъ Европы нѣмецкія дл-настіи, подобно тому, какъ послѣ древнихъ наводненій мы на-ходимъ на высочайшихъ горахъ остатки окаменѣлыхъ мор-скихъ существъ... И до сихъ поръ еще, чуть народъ сдѣ-лается свободенъ, ему на спину привязываютъ пукъ нѣмец-кихъ розогъ... Даже въ священной отчизнѣ Гармодія и Аристогитона, въ освобожденной Греціи, теперь утвердилось пѣмецкое рабство, и въ аѳинскомъ Акрополисѣ течетъ баварское пиво и господствуете баварская палка. Да, по-нстинѣ ужасно, что королю баварскому^ этому маленькому тирану и скверному поэту, позволили посадить своего сына на нрестолъ той страны, гдѣ нѣкогда процвѣтали свобода и поэзія, страны, гдѣ есть равнина, названіе которой Ма-рафонъ, и гора, которая называется Парнасъ! Я не могу подумать объ этомъ безъ того, чтобы не чувствовать дрожи
въ мозгу!.. ІІрочелъ я въ сегодняшней газетѣ, что трехъ