какъ малъ человѣкъ и какъ велико божество. Ибо деньги— божество нашего времени, и Ротшильдъ—его пророкъ.
Нѣсколько лѣтъ тому назадъ, когда я шелъ въ кабинета г. Ротшильда, лакей въ ливреѣ пронесъ по коридору ночной сосудъ барона, и Одинъ биржевой спекулянта, лрохо-дившій въ эту минуту тутъ же. почтительно снялъ шляпу предъ могущественнымъ сосудомъ. Тйкъ далеко, съ позво-ленія сказать, простирается почтеніе нѣкоторыхъ- людей. Я замѣтилъ себѣ имя этого почтительнаго человѣка, и увѣренъ, что со временемъ онъ будетъ милліонеромъ. Однажды мнѣ случилось разсказать г. ***, что я обѣдалъ съ барономъ Ротшильдомъ въ его комнатахъ, еп іатіііе, и тогда мой слушатель съ изумленіемъ всплеснулъ руками и сказалъ, что я удостоился чести, которая до сихъ поръ выпадала на долю только кровнымъ Ротшильдам^ или, нѣкоторьшъ владѣтельнымъ особамъ, и что за эту честь онъ охотно бы отдалъ иоловину своего носа. Замѣчу здѣсь, что носъ т. ***, даже если бы владѣтель его устуиилъ изъ него половину, все-таки остался бы достаточно длиннымъ.
Контора г. Ротшильда очень обширна; это лабйринтъ залъ, казарма богатства; комната, въ которой баронъ работаете съ утра до вечера—вѣдь ему нечего другого дѣлать, какъ только работать—недавно очень скрашена. На каминѣ стоите теперь мраморный бюсте австрійскаго императора Франца, съ которымъ домъ Ротшильдъ дѣлалъ больше дѣлъ, чѣмъ со всѣми другими. Вообще, г. баронъ хочете заказать для себя бюсты всѣхъ тѣхъ европейскихъ государей, которые дѣлали займы чрезъ его посредство, и это собраніе мраморныхъ бюстовъ составите со временемъ Валгаллу, которая далеко превзойдете величавостью регенсбургскую. Будетъ ли г. Ротшильдъ славить своихъ товарищей по Валгаллѣ риѳмованньши стихами, или нериѳмованнымъ королевско баварскимъ лапидарнымъ стилемъ, это мнѣ не извѣстно.
XXXIII. 4
Парижъ, 20 апрѣля 1841.
«Салонъ» этого года обнаружилъ только пестрое безси-ліе, и можно почти подумать, что возрожденію пластиче-скихъ искусствъ у насъ приходите конецъ; то была не новая весна, а скорѣе — жалкое бабье лѣто. Отрадно оживились живопись и скульптурами даже архитектура, вскорѣ
гіослѣ польской революціи; но крылья были прикрѣплены