— 193 — •
па бульварѣ старика, беззаботная физіономія котораго бросилась мнѣ въ глаза. «Знаете ли, кто это?—спросилъ меня мой провожатый:—это т-г йе Полиньякъ, тотъ самый че-ловѣкъ, который виновенъ въ смерти столькихъ тысячъ парижанъ и которому я тоже поплатился отцомъ и братомъ! Двѣнадцать лѣтъ тому назадъ, народъ, въ первомъ при-падкѣ бѣійенства, охотно разорвалъ бы его, а теперь онъ можетъ спокойно гулять по бульвару».
Это характеристическое добродушіѳ французовъ особенно выражается въ настоящую минуту въ отношеніяхъ къ Людовику Филиппу и злѣйшіе враги его въ народѣ, за исклю-ченіемъ карлистовъ, выказываютъ трогательное сочувствіе къ его семейному несчастію. Отступники снова обратили ♦къ нему свою симпатію, и я могу утвердительно сказать, что король снова пользуется полною популярностью. Вчера, глядя на дѣлавшіяся предъ Коіге Бате приготовленія къ нохоронамъ, я услышалъ, какъ собравшіеся тамъ блузники, между прочимъ, наивно заметили, что король можетъ теперь спокойно ходить по улицамъ Парижа, и никто не выстрѣ-литъ въ него. (Какая популярность!). Смерть всѣми люби-маго герцога Орлеанскаго обратила къ его отцу самыя враждебный сердца, и супружество короля съ народомъ какъ бы снова освящено общимъ несчастіемъ. Но сколько времени продолжится этотъ траурный медовый мѣсяцъ?
IX.
Парижъ, 17 сентября 1842.
Послѣ четырехнедельной поѣздки, я со вчерашняго дня снова здѣсь, и сознаюсь, что сердце заликовало въ моей груди, когда почтовый экипажъ покатился по милой мостовой бульваровъ, когда я проѣхалъ мимо перваго моднаго магазина съ улыбающимися лицами гризетокъ, когда я услышалъ колокольчики продавцовъ коко, когда на меня снова повѣялъ прелестный цивилизованный воздухъ Парижа. Я чувствовалъ себя почти счастливымъ и готовъ былъ обнять перваго національнаго гвардейца, попавшаяся мнѣ на-встрѣчу; его кроткое, добродушное лицо такъ остроумно привѣтствовало меня изъ-подъ дикой, грубой медвѣжьей шапки, и въ его штыкѣ было, дѣйствительно, нѣчто разумное, такъ успокоительно отличающее это оружіе отъ шты-ковъ другихъ корпорацій. Но отчего на этотъ разъ радость моя но возвращеніи въ Парижъ была такъ чрезмѣрна, что мнѣ почти показалось, будто я встуиилъ на мидѵю землю
Сочиненій Генриха Гѳйеѳ. Т. П. 13