— 20 —•
таремъ посольства фонъ-удодомъ, бѣжитъ впереди его, тгобъ возвѣстить своей повелительницѣ, царицѣ Сабы, ирибытіо высок аго гостя? Ибо эта старая баснословная особа ожи-даетъ всемірно знаменитаго туриста въ одномъ изъ про-красныхъ оазисовъ Эоіопіи, гдѣ она желаетъ завтракать и кокетничать съ <нимъ подъ развѣвающимися пальмами и плещущими фонтанами, какъ нѣкогда поступала и покойная лэди Эсѳирь Стенгопъ, которая тоже знала много умныхъ загадокъ. А ргороз. Въ мемуарахъ, которые Одинъ англіь чанинъ издалъ послѣ смерти этой знаменитой султанши пустынь, я не безъ удивленія прочелъ, что знатная дама, когда ваше сіятельство посѣтили ее на Ливанѣ, говорила также обо мнѣ и высказала мнѣніе, будто я основатель новой, религіи. Ахъ, Господи! какія, однако, невѣрныя свѣ-дѣнія суіцествуіотъ въ Азіи обо ^нѣ!
Да, гдѣ этотъ неутомимо путешествующій Вездѣ и Ни-гдѣ? Корреспонденты одной монгольской газеты увѣряютъ, что онъ ѣдетъ теперь въ Китай, чтобы успѣть увидѣть ки-тайцевъ, пока еще не поздно, и этотъ фарфоровый народъ не разбить еще окончательно грубыми руками рыжихъ вар-варовъ;— ахъ, у его бѣднаго, фарфороваго императора съ качающеюся головой уже разбилось отъ скорби сердце!— Газета «СаІсиМа Агіѵеііізег», повидимому, не вѣритъ этому извѣстію монгольской газеты и, напротивъ, утверждаетъ, что англичане, недавно всходившіе на Гималай, видѣли, какъ князь Пгоклеръ-Міоскау несся по воздуху на крыльяхъ дракона. Эта же газета замѣчаетъ, что сіятельный путеше-ственннкъ, вѣроятно, отправлялся на гору Кафъ, чтобы отдать -вішітъ живущей тамъ птидѣ Симургу, и потолковать съ нею о допотопной политикѣ. Но старый Симургъ, де-канъ дипломатовъ, эксъ-визирь столькихъ доадамовскихт» султановъ, которые всѣ носили бѣлые кафтаны и красные штаны, не живетъ ли въ лѣтніе мѣсяцы въ своемъ замкѣ Іоганисбергъ на Рейнѣ? Я всегда признавалъ растущій тамъ виноградъ самымъ лучшимъ и всегда считалъ владѣ-теля Іоганисберга очень умною птицей; но мое уваженіе къ нему еще усилилось съ тѣхъ поръ, какъ я узналъ, что онъ очень любить мои стихотворенія и разъ разсказывалъ вашему сіятельству, какъ онъ иногда плакалъ при чтенііі ихъ. Мнѣ хотѣлось бы, чтобы онъ хоть разъ прочелъ для неремѣны стихи моихъ парнасскихъ коллегъ, теперешнихъ ноэтовъ чувства; несомнѣнно, что при этомъ чтеніи онъ не
будетъ плакать, но тѣмъ сердечнѣе будетъ смѣяться.