— 240 — •
отрубающей головы, въ то время не было, но была изобрѣтена «гизотина»; посредствомъ которой у насъ отсѣ-кали честь. Имя автора этихъ страницъ тоже не ушло отъ клеветы того безумнаго времени, и Одинъ корреспондентъ газеты «АНдешеіпе 2еس炙 не постыдился, въ анонимной статьѣ, объявить о гнуснѣйшей сдѣлкѣ, по которой я про-далъ за значительную сушу мою литературную деятельность правительственпымъ потребностям^ министерства Гизо.
Я воздерживаюсь отъ всякаго освѣщенія личности этого страшнаго обвинителя, котораго грубую добродѣтель такъ возмутила господствующая испорченность; я не сорву съ этого мужественнаго рыцаря забрала его анонимности и только мимоходомъ замѣчу, что онъ не нѣмецъ, а италья-нецъ, воспитанный въ іезуитскихъ школахъ, оставшійся вѣрнымъ своему воспитанію и въ настоящее время имѣю-щій маленькое мѣстечко при австрійскомъ посольствѣ въ Парижѣ. Я обладаю терпимостью и предоставляю каждому человѣку заниматься своимъ ремесломъ; не всѣ мы можемъ быть честными людьми, надо, чтобы были на свѣтЬ парни всякаго сорта, и если я позволяю себѣ здѣсь высказать порицанье, такъ это только тому рафинированному коварству, съ которымъ мой ультрамонтанскій Брутъ сослался на авторитетъ одной французской газеты, которая, служа страстямъ дня, заключала въ себѣ много всевозможныхъ искаженій и перетолкованій, но въ отношеніи собственно ко мнѣ никогда не сказала ни одного слова, могущаго оправдать вышеупомянутое обвиненіе. Какимъ образомъ случилось, что вообще столь осторожная «АИдетеіпе 2еіІи炙 сдѣлалась жертвою такой мистификаціи, объ этомъ я скажу впослѣдствіи. Здѣсь ограничусь отсылкою читателя къ аугс-бургской «А11§ешеіпе 2еііипд» отъ 13 мая 1848 г., гдѣ въ особомъ ирибавленіи къ этому нумеру я высказался о милой инсинуаціи совершенно опредѣлительно, не оставивъ мѣста малѣйшему двусмыслію. Я подавилъ въ себѣ всякое стыдливое чувство тщеславія и публично въ газетѣ выска-залъ печальное признаніе, что и меня, наконецъ, постигла страшная болѣзнь изгнанія—бѣдность, и что я такъ же долженъ былъ прибѣгнуть къ «великой милостынѣ, раздававшейся французскимъ народомъ столькимъ тысячамъ чу-жестранцевъ, которые съ большею или меньшею славою скомпрометировали себя на родинѣ рвеніемъ къ дѣлу революціи и нашли убѣжище у гостепріимнаго очага
Франціи».