—- 249 —
серьезно заниматься французской литературой, огромныя заслуги Гизо всегда высоко цѣнились и понимались мною, и мои произведенія свидѣтельствуютъ о моемъ давнемъ ува-женіи къ знаменитому во всемъ мірѣ человѣку. Я больше любилъ его соперника, Тьера, но любилъ только за его личность, а не за направленіе ума, до такой степени ограниченно національное, что Тьера почти можно назвать французскимъ старогерманцемъ, между тѣмъ какъ космопо-литическія воззрѣнія Гизо были болѣе родственны моему собственному образу мыслей. Въ первомъ я любилъ, мо-жетъ-быть, многіе недостатки, въ которыхъ обвиняли меня самого, тогда какъ добродѣтели второго дѣйствовали на меня почти отталкивающимъ образомъ. Перваго я долженъ часто порицать, но дѣлалъ это съ неохотою; когда приходилось мнѣ хвалить второго, я высказывать эту похвалу, конечно, только послѣ самаго строгаго обсужденія. Да, о человѣкѣ, составлявшемъ въ то время средоточіе всѣхъ толковъ и разговоровъ, я судилъ всегда съ независимою любовью къ нравдѣ и всегда вѣрно передавалъ все, чтб слышал. Я счнталъ дѣломъ чести перепечатать въ этой книгѣ, безъ всякаго измѣненія, всѣ письма, въ которыхъ мною высказывалось самое теплое сочувствіе къ характеру и правительственнымъ идеямъ (не административнымъ дѣй-ствіямъ) великаго государственнаго человѣка—и сдѣлалъ это, несмотря на то, что такая перепечатка должна была повести къ многимъ повтореніямъ. Благосклонный читатель не упустить изъ виду, что эти замѣчанія не идутъ дальше конца 1843 г., когда я вообще пересталъ писать полити-ческія статьи для «АИ&етеіпе 2еіідт§» п началъ ограничиваться сообщеніемъ редактору ея, въ нашей частной корреспонденціи, разныхъ извѣстій и замѣтокъ; только по временамъ помѣщалъ я съ тѣхъ поръ въ этой газетѣ статьи, касавшіяся наукъ и изящныхъ искусствъ.
Это-то и есть то молчаніе, то неписаніе, о которомъ говорить «АНдешеіпе 2еііи炙 и которое было истолковано, какъ продажа моей свободы слова. Не вѣрнѣе ли было бы предположить, что я, поколебавшійся въ то время въ вѣрѣ въ Гизо, вообще началъ ложно понимать его? Да, такъ было на самомъ дѣлѣ, но въ мартѣ 1848 г. мнѣ некстати было сдѣлать подобное признаніе. Этого не позволяли въ то время ни уваженіе, ни приличіе. Я долженъ былъ ограничиться ііротивоиоставленіемъ, въ вышеупомянутомъ
объяснены, чисто фактической стороны моихъ отногаеній къ мини-