— 274 — •
должна была бы осыпать его похвалами; вѣдь янсенисты, точно такъ же, какъ іезуиты, всегда проповѣдывали правило, что слѣдуетъ во что бы ни стало препятствовать гласному проявленію гнѣва. Только гласный гнѣвъ—грѣхъ, и только его слѣдуетъ избѣгать,—елейно говорйлъ набожный чело-вѣкъ, обезсмертенный Мольеромъ. Но нѣтъ, Кузенъ не можетъ похвалиться ни однимъ изъ тѣхъ назидательныхъ дѣлъ, которыя ему приписываютъ; они лѳисатъ скорѣе въ характеръ его противниковъ, которые искони, для избѣжа-нія скандала или предохраненія слабыхъ душъ отъ сомнѣ-нія, не стѣснялись уродовать книги, или совсѣмъ измѣнять ихъ, или даже уничтожать, а иногда сочиняли совершенно новыя произведенія подъ вымышленными именами авторовъ, вслѣдствіе чего драгоцѣннѣйшіе памятники и документы прошедшаго частью совсѣмъ погибли, частью явились подложными. Нѣтъ, фанатическая кастрація книгъ и даже благонамеренная поддѣлка ихъ не принадлежатъ къ привыч-камъ философовъ.
А Викторъ Кузенъ философъ, въ совершенно нѣмецкомъ значеніи этого слова. Пьеръ Леру философъ только въ смыслѣ, придаваемомъ этому слову французами, которые подъ философіею понимаютъ скорѣе общія изслѣдованій объ общественныхъ вопросахъ. Дѣйствительно, Викторъ Кузенъ— нѣмецкій философъ, занимающійся больше человѣческимъ духомъ, чѣмъ потребностями человѣчества, и дошедшій до извѣстной степени эгоизма вслѣдствіе размышленій о вели-комъ Я. Привязанность къ мысли самой по себѣ поглотила у него всѣ силы души, но самая мысль заинтересовала его прежде всего ради красоты формы, а въ метафизикѣ ему доставляла въ сущности удовольствіѳ только діалектика; о переводчикѣ Платона можно было, измѣнивъ извѣстное изречете, отчасти утверждать, что онъ любить Платона больше, чѣмъ истину. Въ этомъ Кузенъ не похожъ на нѣмецкихъ •философовъ; для него, какъ и для нихъ, мышленіе соста-вляетъ послѣднюю цѣль мышленія, но къ такому философскому отсутствію цѣли у него присоединяется еще какой-то артистическій индиферентизмъ. Какъ долженъ его ненави-дѣть за это Пьеръ Леру, который гораздо больше другъ людей, чѣмъ мыслей, котораго мысли всѣ имѣютъ заднюю мысль, именно интересы человѣчества, и которому, какъ рожденному иконоборцу, совершенно чуждо всякое художническое наслажденіе формою! Въ такомъ умственномъ
раз-личіи заключается достаточно причинъ къ враждѣ, и нѣтъ