— 330 - -
ногу на его тоикія, дрожащія ляжки. «Ахъ,—писала она іюслѣ того:—какъ интересенъ этотъ Бутервекъ! Какъ онъ евускаётъ глаза! Этого никогда не случалось съ моймй кавалерами въ Парижѣ, въ гие <1и Вас!» Она всюду вн-дитъ нѣмецкій спиритуализмъ, она восхваляетъ нашу честность, нашу добродѣтель, нашу умственную культуру; она не видитъ нашихъ смирптельныхъ домовъ, нашихъ пубдичныхъ домовъ, нашихъ казармъ; можно было бы подумать, что всякій нѣмещ> заслуживаетъ 1е ргіх МопМіуоп!— И все это для того, чтобы насолить императору, такъ какъ мы въ то время были его врагами.
Ненависть къ императору—душа этой книги «Бе ГА11$-шадпе», и хотя его имя нигдѣ не упоминается въ ней, но видно, что авторъ на каждой строкѣ бросаетъ искоса взглядъ на Тюильри... Я не сомнѣваюсь, что эта книга гораздо чувствительнее разсердпла императора, чѣмъ самыя прямыя нападки, ибо ничто не въ состояніи такъ сильно уязвить мужчину, какъ маленькіе булавочные уколы женщины. Мы готовимся къ тяжелымъ ударамъ меча, а насъ щекотятъ въ самыхъ чувствительныхъ мѣстахъ.
О, женщины! Мы должны прощать имъ многое, ибо онѣ любятъ много, и даже многихъ. Ихъ ненависть въ сущности не что иное, какъ любовь, перемѣнивпіая фронтъ. Иногда онѣ стараются сдѣлать намъ зло потому, что ду-маютъ доставить этимъ удовольствіе какому-нибудь другому мужчинѣ. Когда онѣ пишутъ, то смотрятъ однимъ глазомт> на бумагу, а другимъ на какого-нибудь мужчину; и это относится ко всѣмъ писательницамъ, за исключеніемъ графини Ганъ-Ганъ, у которой всего один-ь глазъ. Мы, писатели-мужчины, тоже имѣемъ свои предвзятый симпатіи, и мы тоже пишемъ за или противъ чего-нибудь, за или про-тивъ какой-нибудь идеи, за или противъ какой-нибудь партіи; женщины же пишутъ всегда только за или противъ одного какого-нибудь мужчины, или, лучше сказать, пзъ-за него. Характерно у нихъ извѣстнаго рода сплетничанье, которое онѣ переносятъ и въ литературу и которое по-моему гораздо фатальнѣе самыхъ грубыхъ и яростныхъ клеветъ мужчины. Мы, мужчины, лжемъ иногда. Женщины, какъ всѣ пассивныя натуры, рѣдко умѣютъ изобрѣтать, но изобретенное умѣютъ искажать такимъ образомъ, что вредятъ намъ этимъ гораздо больше, чѣмъ положительной ложью. Я, право, думаю, что мой другъ Бальзакъ былъ правъ, когда однажды
сказалъ мнѣ со вздохомъ; «Ьа Гетте е§1 ип еіге йап^егеих!»