носитъ на себѣ печать волшебной роскоши. Мѣстами видны группы людей, или праздно и небрежно развалившихся на землѣ, или сидящихъ за шахматною доскою. Другіе играютъ въ мячъ, или въ шутку сражаются между собой. Рыцари и дамы гуляютъ парами и любезничаютъ. Костюмы этихъ людей принадлежатъ къ самымъ различнымъ временамъ, а сами они — именно тѣ знаменитые мужчины и женщины древняго и средневѣковаго міра, которыхъ народное преданіе поместило въ Венерину гору, вслѣдствіе ихъ сенсуалистичности или ихъ баснословности. Такъ, наприм., въ числѣ женщинъ мы видимъ тутъ прекрасную Елену спартанскую, царицу Сабы, Клеопатру, Иродіаду; тутъ же, непонятно почему, Юдиѳь, убійца благороднаго Олоферна; затѣмъ различныя героини бретонскихъ рыцарскихъ сказаній. Въ числѣ мужчинъ выступаютъ на первый планъ Александръ Македонскій, поэтъ Овидій, Юлій Цезарь, Дитрихъ Бернскій, король Артуръ, датчанинъ Ожье, Амадисъ Гальскій, Фридрихъ Второй Гогенштауфенъ, Готфридъ Страсбургскій и Вольфгангъ Гёте. Всѣ они въ костюмахъ своего времени и сословія, и нѣтъ тутъ также недостатка въ одѣяніяхъ, принадлежащихъ высшимъ духовнымъ санамъ.
Музыка выражаегь самое сладостное dolce far niente, но вдругъ переходить въ звуки сладострастнѣйшаго веселья. Тутъ появляется Венера съ Тангейзеромъ, своимъ cavaliere servente. Оба они, очень обнаженные и съ вѣнками изъ розъ на головахъ, танцуютъ очень чувственное pas-de-deux, почти напоминающее самые запрещенные танцы новаго времени. Они какъ будто ссорятся между собою, смѣются другъ надъ другомъ, дразнятъ одинъ другого, съ насмѣшкой отворачиваются и снова соединяются силой непреодолимой любви, въ основаніи которой, однако, отнюдь не лежитъ взаимное уваженіе. Несколько другихъ лицъ присоединяются къ ихъ танцу, пляшутъ такъ же распущенно, и на сценѣ образуются самыя бѣшеныя кадрили.
Но это безумное веселье внезапно прерывается. Раздаются звуки рѣзкой похоронной музыки. Съ распущенными волосами и жестами самой дикой скорби вбѣгаетъ богиня Діана, а за нею нимфы ея несутъ трупъ рыцаря. Его кладутъ по срединѣ сцены, и богиня, съ любящею заботливостью, подкладываетъ ему подъ голову нѣсколько шелковыхъ подушекъ. Діана танцуетъ страшный танецъ отчаянья, со всѣми потрясающими признаками истинной трагической
носит на себе печать волшебной роскоши. Местами видны группы людей, или праздно и небрежно развалившихся на земле, или сидящих за шахматною доскою. Другие играют в мяч, или в шутку сражаются между собой. Рыцари и дамы гуляют парами и любезничают. Костюмы этих людей принадлежат к самым различным временам, а сами они — именно те знаменитые мужчины и женщины древнего и средневекового мира, которых народное предание поместило в Венерину гору, вследствие их сенсуалистичности или их баснословности. Так, наприм., в числе женщин мы видим тут прекрасную Елену спартанскую, царицу Сабы, Клеопатру, Иродиаду; тут же, непонятно почему, Юдифь, убийца благородного Олоферна; затем различные героини бретонских рыцарских сказаний. В числе мужчин выступают на первый план Александр Македонский, поэт Овидий, Юлий Цезарь, Дитрих Бернский, король Артур, датчанин Ожье, Амадис Гальский, Фридрих Второй Гогенштауфен, Готфрид Страсбургский и Вольфганг Гёте. Все они в костюмах своего времени и сословия, и нет тут также недостатка в одеяниях, принадлежащих высшим духовным санам.
Музыка выражаегь самое сладостное dolce far niente, но вдруг переходить в звуки сладострастнейшего веселья. Тут появляется Венера с Тангейзером, своим cavaliere servente. Оба они, очень обнаженные и с венками из роз на головах, танцуют очень чувственное pas-de-deux, почти напоминающее самые запрещенные танцы нового времени. Они как будто ссорятся между собою, смеются друг над другом, дразнят один другого, с насмешкой отворачиваются и снова соединяются силой непреодолимой любви, в основании которой, однако, отнюдь не лежит взаимное уважение. Несколько других лиц присоединяются к их танцу, пляшут так же распущенно, и на сцене образуются самые бешеные кадрили.
Но это безумное веселье внезапно прерывается. Раздаются звуки резкой похоронной музыки. С распущенными волосами и жестами самой дикой скорби вбегает богиня Диана, а за нею нимфы ее несут труп рыцаря. Его кладут по средине сцены, и богиня, с любящею заботливостью, подкладывает ему под голову несколько шелковых подушек. Диана танцует страшный танец отчаянья, со всеми потрясающими признаками истинной трагической
