—- 442 —
произведение, очевидно, послужившее образцомъ кукольнымъ комедіямъ, какъ по содержанію, такъ и по формѣ, «Фауету» Мардо подражали, вѣроятно, и другіе современные. ему англійекіе авторы при обработкѣ той же темы—и отрывки изъ этихъ .пьесъ перешли затѣмъ въ кукольный комедіи. Подобныя англійскія комедіи о Фаустѣ, вѣроятно, переводились впослѣдствіи на нѣмецкій языкъ и игрались ..такъ-называемыми ангдійскими комедьянтами, которые, улсе въ то время представляли на нѣмецкихъ сденахъ и дучшія драмы Шекспира. Но до насъ репертуаръ этихъ трунит» англійскихъ домедьянтовъ дошелъ въ очень скудномъ вцдѣ; самыя же пьесы, никогда не бывшія въ печати, утратились и сохранились, можетъ-быть, гдѣ-нибудь на самыхъ малень-кихъ театрахъ или въ бродячихъ труппа^ъ низпіаго разряда Такъ, я самъ, цомню, что два раза видѣлъ жизнь Фауста въ исполненіи такихъ бродягъ искусства, и притомъ не .въ обработкѣ новыхъ поэтовъ, а, вѣроятно, по отрыв-камъ изъ старинныхъ, давно исчезнувшихъ драмъ. Первую изъ этихъ пьесъ я видѣлъ двадцать пять лѣтъ назадъ, въ маленькомъ театрѣ, на такъ-называемой «Гамбургской Горѣ», между Гамбургомъ и Альтоною. Помню, что всѣ демоны, которыхъ вызывалъ Фаустъ, появлялись плотно закутанцыѳ въ сѣрыя простыни. На вопросъ Фауста: «мужчины вы или женщины?» они отвѣчади: «мы безполые». Затѣмъ Фаустъ спрашиваетъ,. какая собственно наружность скрывается подъ этими сѣрщми саванами, и они отвѣчаютъ: «У насъ цѣтъ никакой, собственно намъ принадлежащей, наружности; мы примемъ всякій такой образъ, въ какомъ ты пожелаешь насъ видѣть; нащъ видъ всегда будетъ согласенъ съ твоими мыслями». По заключеніи условія, въ которомъ Фаусту обѣ-щаютъ всѣ знанія и наслажденія, онъ прежде всего освѣ-домляется объ условіяхъ жизни на небѣ и въ аду и, полу-чивъ надлежащід свѣдѣній, замѣчаетъ, что на небѣ должно быть слишкомъ прохладно, а въ аду слишкомъ жарко, и что, значить, самый сносный клцматъ на нашей милой землѣ. Надъ прекраснѣйшими женщинами этой милой земли онъ одерживаешь побѣды магическимъ кольцомъ, которое надѣляетъ его самою цвѣтущею фигурою юноши, красотою, граціею и, вмѣстѣ съ тѣмъ, ведиколѣинѣйшимъ рыцарскимъ костюмомъ. Послѣ многихъ лѣтъ, проведенныхъ въ куте-жахъ и въ оргіяхъ, онъ затѣваѳтъ еще любовную интригу съ синьорой Лукреціей, знаменнтѣйшей венецианской
куртизанкой; но вскорѣ измѣннически поішдаетъ ее и уѣзжаетъ